— Что ты делал дома?
— Поел, — вставила Кончетта.
— Потом?
— Посмотрел немного телевизор. Потом лег спать, — сказал Ла Бреска.
— Кто-нибудь, кроме твоей матери, может подтвердить твои слова?
— Нет, в доме больше никого не было.
— Вечером тебе кто-нибудь звонил?
— Нет.
— Этого тоже никто не может подтвердить?
— Только я, — опять встряла Кончетта.
— Послушайте, ребята, я не знаю, чего вам от меня нужно, — сказал Ла Бреска, — но я говорю чистую правду. Ей-богу. Что произошло?
— Ты не смотрел последние известия по телевизору?
— Нет, я, по-моему, заснул раньше. А что случилось-то?
— Я зашла к нему в комнату в половине одиннадцатого и выключила свет, — пояснила Кончетта.
— Зря вы мне не верите, — сказал Ла Бреска. — Я не знаю, что там у вас стряслось, но я ни при чем.
— Я тебе верю, — кивнул Уиллис. — А ты, Арт?
— Я тоже, — ответил Браун.
— И все же мы должны кое-что выяснить, — сказал Уиллис. — Я надеюсь, ты не будешь на нас в обиде.
— Нет, конечно. Но сейчас глубокая ночь, а завтра мне вставать ни свет ни заря.
— Расскажи нам о человеке со слуховым аппаратом, — мягко попросил Уиллис.
Они с четверть часа допрашивали Ла Бреску, а потом решили, что им надо либо арестовать его, либо на какое-то время забыть о его существовании. Тот, кто им звонил, сказал: «Нас много». Именно поэтому они продолжали допрос, хотя им давно уже хотелось оставить Ла Бреску в покое. Настоящий сыщик сразу чувствует, кто перед ним, а Ла Бреска был мало похож на преступника. Но если убийство Каупера — дело целой шайки, то разве нельзя предположить, что Ла Бреска один из них, шестерка, которому поручают всякую мелочь — например, сходить за жестянкой? В случае чего таким и пожертвовать не страшно. Но тогда получается, что Ла Бреска все это время лгал!
Если он лгал, то делал это виртуозно. Он глядел на сыщиков невинными голубыми глазами и говорил о том, что ему завтра рано вставать, чтобы не опоздать на работу, которую он с таким трудом получил, о том, как важно для него хорошенько выспаться, ведь в здоровом теле — здоровый дух и так далее. Детективы смягчились. Если бы Ла Бреска врал — а они так и не смогли поймать его на противоречиях в описании незнакомца, которого он якобы встретил возле бюро по найму, не обнаружили ни одного расхождения между утренней версией и тем, что услышали сейчас, — если он все-таки врал, то возникало следующее предположение. Он и тот, кто звонил, — одно лицо. Никакой преступной шайки нет и в помине. Все это фикция, выдумка Ла Брески, ложь, которая должна убедить полицию в том, что, хотя где-то и есть банда злодеев, задумал все это и осуществил один-единственный человек. Но если Ла Бреска — тот самый звонивший в участок незнакомец, то из этого следует, что убийца Каупера и Ла Бреска — одно и то же лицо. Тогда надо тащить этого негодяя в участок, а там обвинить его в убийстве и поместить в камеру предварительного заключения. Но для этого нужны неопровержимые улики, иначе после предварительного слушания дела в суде их с позором выгонят вон.