– Я буду учиться актерскому мастерству, – говорила Зоя Геннадию. – Я уже все решила. Сейчас то, что мне платят за съемки и показы, я трачу на курсы и частные уроки, которые мне очень помогают. Летом, после окончания колледжа, я пойду поступать в университет.
– Стой, Зайка, о чем ты говоришь? – от избытка информации мужчина переставал понимать дочь.
– Я с тобой разве по-английски говорю? – удивилась Зоя.
– Какие показы? Какой университет? – переспрашивал отец.
– Показы мод, – спокойно сообщала девушка, радуясь, что вызывает у своего «не отца» такие эмоции. – Увидев рекламу со мной, меня пригласили поучаствовать в показах сразу несколько домов моды. Я тебе не успела рассказать, потому что были другие какие-то новости, показавшиеся мне более важными.
– Ты у меня совсем знаменитая стала, – вздохнул Гена.
– Нет, еще не знаменитая, – смеялась девушка. – Но я ею стану, и когда я пойду по красной ковровой дорожке за своим «Оскаром», ты обязан будешь вести меня под руку.
– Обещаю тебе, малышка, я буду рядом с тобой в этот замечательный день. А теперь про университет расскажи. Ты что, будешь продолжать учиться там, в Америке?
– Ну да, а зачем мне возвращаться в Россию? Думаешь, я там добьюсь больше? Не уверена.
– А как же мы?
– А что «мы», Гена? – сухо начинала говорить Зоя. – У тебя жена и два сына там, я-то тебе зачем?
– Ты моя Зайка, моя самая любимая девочка, – ласково говорил мужчина.
– Я уже далеко не девочка, и жаль, что ты так и не заметил этого, – произнесла Зоя и вышла из разговора.
Покровский смотрел на пустой монитор. «Что мне делать? Я люблю свою девочку, но она моя дочь. Она утверждает, что любит меня как мужчину, но я уверен, что она ошибается. Как бы я хотел, чтобы все было по-прежнему, когда у меня была только моя Зайка, а у нее – только я. И не было бы этих идиотских мыслей о влюбленности. И не было бы болезни. И не было бы Америки. Правда, не было бы Арсения, Инны, Игната… Ну и пусть… Хотя Арсений – очень хороший человек, он моя опора в будущем. Нет, все-таки хорошо, что у меня есть сын».
В очередной раз не выдержав расставания с дочерью, Геннадий собрался лететь в Америку, но Инна, впервые позволив себе высказать свою точку зрения на их семейную жизнь, вдруг возразила:
– Любимый, ты так много работаешь, что мы с Игнатом почти тебя не видим. Мы ждем твоего отпуска как манны небесной, однако как только у тебя появляется «окно» в съемках, ты улетаешь в Америку. Я понимаю твою любовь к дочери, однако мы с сыном тоже в тебе нуждаемся. Я бы хотела провести эти две недели с тобой.