Жаль, дед Турх той весной умер, он бы с полувзгляда определил, куда следует качнуться народу. Но Турха нет, и люди ждут решения от Потокма. В иных делах приходят к богам громадой, а в самом важном – прислали одного и ждут.
Оставалось последнее средство. Потокм развёл огонь на жертвенном кострище, дождался жаркого угля и уложил звезду в самый жар. Со старанием уложил, чтобы не сбить направление лучей. Долго ждал, смотрел, куда тянет вонючий дым от тлеющей кожи. Так ли, этак, получалось – откочёвывать нужно на полудень.
Отходили всем родом. На новом месте и опасно, и поначалу бездомно, по совести, туда бы отправить тех, кто посильней, пусть местечко приготовят, так ведь вернёшься за стариками и детками, а тех уже нет: или враг побил, или зверь поел, или иная худота истребила. На пожилом месте только бортники ютиться могут, у них волшба особая, они никого не боятся.
Для посёлка место выбрали возле озера, где спадающий к воде холм прикрывал от гнилого угла. В озере окушки и плотва, тоже не лишняя подмога, особенно в дни весенней бескормицы. На склоне же удобно копать погреба и землянки. Нашлась и буреломная чащоба, годная для огненной росчищи.
Пустили пал, начали ковырять освобождённую землю. Хорошая земля была, удобришь её древесной золой – лет десять урожай снимать станешь. Потом это место отойдёт девкам под малинник да земляничник, а под пашню выжгут лес где-нибудь неподалёку.
Поляна ещё дымилась, мужчины ходили по горячей земле с заступами и вагами, корчевали пни, недогоревшие и не желающие вылезать из земли. Корение глубоко впилось в почву, соху на таком неудобье мигом обломаешь. Первый год землю толком не разрыхлить, но самые коряжистые пни выдернуть всё равно надо, иначе и на другой год пахать не получится.
Бились над особо упорным пнищем, корень которого редькой уходил вглубь, когда от временного становища прибежал посыльный мальчишка и сказал, что землекопы, устраивающие дома, зовут к себе.
Склон, выбранный для посёлка, был уже основательно перерыт. Делались ямы для временных землянок и для погребов, по краю вкапывалась городьба. Место для поселения выбрано неспокойное, до степи невеликий конец, здесь не только зверь, но и человек тревожить будет, так что городьбу нужно делать основательно. На строительстве города заправлял Ризорх – колдун бывалый, тёртый жизнью, какого ни лесная нежить не напугает, ни людская волшба. И раз такой кудесник просит помощи, значит, случилось что-то из ряда вон.
Оказалось, работники, рывшие ямы под будущие столбы, наткнулись на плотный слой угля. Древесный уголь на пожилых местах находится всегда. Это и места, где десятилетиями горел очаг, и следы от костров: праздничных, хозяйственных и колдовских. Непременно бывает помечен углем и след остывшего пожара. Основания брёвен, что идут на городьбу, прежде чем вкопать, обжигают и смолят, чтобы древесина не трухлявилась прежде времени. Так что ничего удивительного в находке не было. Но так казалось только простому, непонимающему взору, а Ризорх сразу учуял недоброе и послал за Потокмом. Тому не надо было ничего объяснять, сам понял, едва сжал в горсти сырые, давно потерявшие огненный запах, угли.