— Да, — согласилась я и спросила, — а Семён? Он кто?
— О! — хитро прищурился Ильсур Айсович, подтверждая мои догадки о том, что Семён не просто так себе повар. — Широко известная в узких кругах личность. Признаться, я удивился увидев его здесь. Обычно он устраивается работать в "Водолей"… — Ильсур Айсович замолчал, кусая обветрившиеся губы, глядя задумчиво вдаль. Я терпеливо ждала. — Семён детский психолог, — наконец продолжил он, — работает с проблемными детьми. Колония для малолетних преступников на Стипе. Большая колония. Туда свозят детей со всего сектора. А на Акварис Семён прилетает, как он выражается, отдохнуть.
— И нанимается работать поваром?! — спросила я, не в силах сдержать удивление.
— Это вторая его страсть, — усмехнулся Ильсур Айсович. — Я слышал, он даже летал учиться на Землю…
— Ну и ну, — я улыбнулась. — И Любовь Викторовна знает, кто он?
— Конечно же знает! Она ведь лично принимает на работу каждого…
— А Маргарита Михайловна? — я склонила голову, глядя искоса, — Она может знать?
— Может да, — задумчиво протянул Ильсур Айсович, — а может и нет. Говорю же, это личность широко известная, но в довольно узких кругах. — Он вздохнул. — Нам, к сожалению, приходится иметь с ним дело сравнительно часто…
— Спасибо, что послали его к нам на выручку, — сказала я. — Сами бы мы не справились.
Ильсур Айсович махнул рукой.
— Главное, удалось отстоять пацана. — Поднимаясь, добавил, — сидите теперь тише воды, ниже травы. Не думаю, что Маргарита Михайловна попытается отыграться. Она и так уже пустилась во все тяжкие… Любовь Викторовна не простит ей эту попытку манипуляции. Во всяком случае, не так скоро. Разгорись серьезный скандал, дело могло бы дойти вплоть до закрытия лагеря… Но и вам нужно теперь поостеречься.
— Обязательно, — пообещала я.
Отряд уже выбирался из воды. Наконец-то они смеялись, и Паша смеялся громче всех. Махнув рукой, я подозвала их к себе.
— Завтра концерт, — сказала я, — давайте будем репетировать. В тихий час я принесу со склада все, что нужно для реквизита, и вечером начнем делать костюмы. Хорошо?
— Репка! — воскликнул Паша, — все помнят, что я репка? Это главное действующее лицо сказки! Мне нужно тщательно продумать костюм! — И, зачесав пятерней мокрые рыжие волосы, тут же соорудил на голове подобие луковицы, лихо закрутив пальцем хвост на самой макушке.
— Ты главный, — сказала я, улыбаясь, — ты и проводи репетицию. Давай!
И Паша "дал". К концу пребывания на море я встревожилась не на шутку. Паша был неестественно весел, сверх меры оживлен. Когда мы тронулись потихоньку обратно, собираясь на обратной дороге заглянуть на базар, чтобы там купить себе те детали костюмов, которые не вырежешь и не склеишь из бумаги, Паша не угомонился. И если на пляже я не одергивала его, то теперь уже не могла удержаться от того, чтоб не вскрикивать поминутно "Паша! Паша! Паша!" когда он нырял вдруг с тропинки в высокие заросли или перевешивался через перила к бурному горному потоку. Кончилось тем, что Ди подошел к нему, и, схватив за рукав, попытался притянуть к себе, может для того, чтоб урезонить.