— Тот, в «каудильо». Тоже американец?
— Не сказал бы. Скрюченный какой-то евреишка. Он не представился. Я и не интересовался. Сотруднику индейской полиции это ни к чему.
— Вилфред, речь идет о Наоми, — напомнил Берко.
— Понимаю. Но я достаточно знаю о Ландсмане… Да, бога мать, что, я не знаю работы детектива? Сестра или не сестра, дело здесь не в выяснении истины. Вы не хуже меня знаете, что, как бы мы ни выясняли истину, покойникам от нее легче не станет. Ландсман, понятно, хочет отплатить этой падали. Но это нереально. К их глоткам не подобраться. Никак.
— Вилли. Перестань. Не надо. Наоми…
Молчание, которым Берко продолжил фразу, несло понятное Дику смысловое значение.
— Ты хочешь сказать, что я должен сделать это для тебя?
— Да, Вилли.
— Наше общее детство… Там… Ну-ну…
— Черт с ним, с детством.
— Сейчас слезу пролью. — Дик наклоняется и жмет кнопку переговорника.
— Минти, принеси мою накидку, я в нее сейчас сблюю. — Он отключает переговорное устройство, прежде чем Минти успевает что-нибудь сообразить. — Хрен тебе, а не детская ностальгия, детектив Берко Шемец. Не буду я для тебя рисковать своей задницей. Но я знал твою сестру, Ландсман. Я завяжу на ваших извилинах такой же узелок, какой эти птенчики завязали на моих. И попытайтесь сообразить, что бы это значило.
Дверь открывается, молодая и очень плотная женщина, ростом еще ниже Дика, вносит медвежью накидку босса. Выглядит она как монашка, несущая плат с Христовым ликом. Разве что ступает побыстрее. Дик спрыгивает со стула, сгребает свой плащ и завязывает на шее с гримасой отвращения, как будто боясь заразиться.
— Обеспечь этого, — он тычет большим пальцем через плечо, в Ландсмана, — шмотками. Чем-нибудь повонючее, в гнилой рыбе. Возьми пальто Марвина Клага, он подох в А7.
В лето от Рождества Христова 1897-е итальянский альпинист Абруцци совершил восхождение на гору Сент-Элиас. Участники его группы, вернувшись в городишко Якутат, возбудили ажиотаж среди завсегдатаев местных баров и переполошили телеграфистов историями о чудесном видении, открывшемся им со склонов второго по высоте аляскинского гиганта. В небе перед ними возник город. Улицы, башни, здания, деревья, толпы народу, столбы дыма из труб… Крупный город в облаках! Некий Торнтон запечатлел видение на снимке. Впоследствии оказалось, что на этой туманной картинке изображен Бристоль, английский метрополис, увиденный альпинистами за двадцать пять сотен трансполярных миль. Десятью годами позже исследователь Пири профукал кучу денег в поисках Крокерленда — волшебной красы горной местности, болтавшейся перед ним и его спутниками где-то в небесных далях во время предыдущего похода. Явление назвали фата-морганой. Отражения и преломления, обусловленные метеоявлениями в атмосфере и человеческим восприятием, будоражили воображение многих тысяч обитателей планеты.