Цимбалист проводит гостей мимо большого стола для карт к шатким деревянным стульям возле бюро с откатывающейся крышкой. Парень замешкался, не успел отскочить, и Цимбалист хватает его за ухо.
— Ну, что ты делаешь? — Теперь он схватил руку ассистента. — Глянь на свои ногти! Фу! — Цимбалист отбросил руку, как гнилую рыбу. — Сгинь с глаз моих. Иди-ка к радио. Узнай, куда эти идиоты подевались и чем занимаются.
Он налил кипяток в чайник и бросил туда щепотку чего-то, очень похожего на мелкие обрывки бечевки.
— Им один эрув объехать. Один-единственный! — Цимбалист возмущенно ткнул в потолок указательным пальцем. — У меня двенадцать человек, и ни один из них не способен найти пальцы ног в собственных носках.
Ландсман приложил немало усилий, чтобы избежать понимания таких понятий, как, скажем, эрув. Но кто ж не знает, что эта еврейская ритуальная уловка — типичная попытка объегорить Господа своего Всемогущего и Всезнающего. И вот, тыча пальцем в телефонные столбы да шесты, мы называем их дверными косяками, а лески, веревки да шнурки воображаем карнизами. Огораживаешь участок местности деревяшками, железяками да шнурками и называешь его эрувом. И в субботу представляешь себе, что ты здесь у себя дома и ведешь себя соответственно. Накось, Всевышний, выкуси! Цимбалист и его команда «обэрувили» таким образом чуть ли не весь округ. Лишь бы хватило веревки да столбов. И творческой сметки, использующей существующие стены, заборы, утесы, реки. Где захочешь, там тебе и эрув.
Но кто-то ведь должен огораживать участки, следить за состоянием ограждений, ремонтировать повреждения, вызванные ветром, медведями, хулиганами и телефонистами. Все это взял на себя добрый дядя, мудрец-многознатец, прибрал себе весь рынок огораживаний. Сначала столковался с вербоверами, потом его полюбили и другие «черные шляпы»: Сатмар, Бобов, Любавич, Гер и остальные. Когда возникает вопрос, подпадает ли под эрув тот или иной участок побережья, поля, леса, обращаются не к раввину, а к Цимбалисту. Души правоверных евреев округа зависят от его карт, людей, полипропиленовых упаковочных бечевок. Иные считают, что он самый влиятельный еврей в городе. И может себе позволить в центре вербоверского мира распивать чаи с человеком, упрятавшим за решетку Хаймана Чарны.
— Что с тобой стряслось? — обращается Цимбалист к Берко, усаживаясь на резиново скрипнувшую надувную подушку. Он тянется к торчащей в зажиме пачке «Бродвея». — С чего это ты бегаешь по улицам и пугаешь народ молотком?
— Мой партнер не оценил радушия местных жителей, — поясняет Берко, глянув на Ландсмана.