Ее рассуждения почти в точности повторяли мои собственные мысли недельной давности. Я энергично помотала головой и сказала:
— Я тут ни при чем. Это его работа. Рейно. Не моя.
На задворках сознания внезапно, будто перевернули карту, всплыл образ: Черный человек в часовой башне раскручивает часовой механизм, боем извещая о переменах и выдворяя нас из города… И вместе с этой тревожной картиной возникло другое видение: старик в кровати с трубочками в носу и руках, рядом стоит Черный человек, то ли горюя, то ли торжествуя, а у него за спиной пылает огонь…
— Это его отец? — спросила я первое, что пришло в голову. — Тот старик, которого он навещает. В больнице. Кто он?
Арманда удивленно посмотрела на меня:
— Откуда тебе это известно?
— Иногда у меня возникают… предчувствия… в отношении некоторых людей. — Почему-то мне не хотелось признаваться, что я гадаю на шоколаде, не хотелось использовать терминологию, с которой познакомила меня мать.
— Предчувствия. — Я видела, что Арманду распирает любопытство, но она не стала пытать меня.
— Значит, старик все-таки существует? — Мне не давала покоя мысль, что я коснулась чего-то очень важного. Возможно, это нечто и есть мое оружие в моей тайной борьбе против Рейно. — Кто он? — не сдавалась я.
Арманда пожала плечами.
— Да так, тоже священник, — только и ответила она презрительно, кладя конец дальнейшим расспросам.
26 февраля. Среда
Утром, как всегда, я открыла магазин и увидела у входа Ру. На нем джинсовый комбинезон, волосы на затылке стянуты в хвостик. Должно быть, он ждал уже некоторое время, потому что на его волосах и плечах блестят капельки осевшего утреннего тумана. Он изобразил некое подобие улыбки и через мое плечо заглянул в шоколадную, где играла Анук.
— Привет, маленькая незнакомка, — поздоровался он с ней и улыбнулся, на этот раз по-настоящему, отчего его недоверчивое лицо на мгновение просияло.
— Входи. — Я поманила его внутрь. — Нужно было постучать. Я ведь не видела, что ты стоишь здесь.
Ру буркнул что-то с сильным марсельским акцентом и, тушуясь, нерешительно переступил порог. Двигался он с некоей странной грациозной неуклюжестью, будто стены стесняли его.
Я налила ему в высокий бокал горький шоколад, приправленный ликером «Калуа».
— Мог бы и друзей своих привести, — беззаботно бросила я.
В ответ он пожал плечами. Я видела, что он осматривается — подозрительно, но с интересом, — отмечая каждую деталь окружающей обстановки.
— Присаживайся, — предложила я, показывая на один из табуретов у прилавка. Ру мотнул головой.
— Спасибо. — Он глотнул из бокала. — Вообще-то, я пришел спросить, не согласитесь ли вы помочь мне. Нам. — Голос у него смущенный и одновременно сердитый. — Речь не о деньгах, — быстро добавил он, словно предупреждая мой отказ. — Мы бы за все заплатили. У нас трудности…