— Ты решился? — спросил Гэндальф.
— Решился, — уверенно ответил хоббит.
— Тогда возьми меч за рукоять и повторяй за правителем его слова.
Дэнетор положил клинок на колени, а Пиппин, держась за рукоять, стал медленно вторить ему, произнося присягу.
— Здесь и сейчас приношу я клятву верности и служения Гондору и наместнику государства. Обязуюсь говорить и молчать, делать и способствовать, идти и стоять в нужде и изобилии, во дни войны или мира, в жизни и в смерти, от сего часа и пока не освободит меня от службы мой повелитель, смерть или конец мира. Так сказал я, Перегрин, сын Паладина, хафлинг из Хоббитании!
— А я, Дэнетор, сын Электиона, правитель Гондора и наместник короля, слышу твою клятву, принимаю ее и не премину вознаградить верность — любовью, измену — отмщением!
Пиппин получил обратно свой меч и вложил его в ножны.
— А теперь, — промолвил Дэнетор, — слушай мое первое повеление. Сейчас ты расскажешь мне о моем сыне все, что сможешь вспомнить. Все без утайки!
Он ударил в звонкий серебряный гонг, и тут же появились слуги, стоявшие, как оказалось, в затененных альковах по обе стороны дверей.
— Принесите гостям сиденья, — распорядился правитель. — Подайте нам вина, и пусть никто не беспокоит нас в течение часа. Уделить тебе больше времени я пока не смогу, — добавил он, обращаясь к Гэндальфу, — слишком уж много неотложных дел, хотя порой они представляются мне не столь уж важными. Но, может быть, вечером мы увидимся снова.
— Надеюсь, что раньше, — отозвался маг. — Я примчался из Айсенгарда, одолев сто пятьдесят лиг не для того, чтобы пополнить твое войско одним воином, пусть даже храбрым и учтивым. Неужто тебе безразлично то, что Тейоден одержал большую победу. Айсенгард разрушен и я сломал посох Сарумана?
— Нет, Митрандир. Все это очень важно, но о многом мне уже известно, — наместник взглянул на Гэндальфа в упор, и Пиппину показалось, что в глазах обоих старцев тлеют уголья, готовые вспыхнуть пламенем.
Хоббит кожей чувствовал напряжение в воздухе.
На первый взгляд Дэнетор походил на могущественного мага больше, чем Гэндальф. Правитель казался благообразнее, величественнее и старше. Однако чутье подсказывало хоббиту, что сила Гэндальфа выше, а мудрость глубже, но его истинное величие сокрыто. И он старше правителя, гораздо старше.
«Интересно, насколько? — гадал Пиппин, удивляясь тому, что никогда прежде ни о чем таком не задумывался. Древобрад как-то поминал о магах, но тогда Пиппин не связал эти слова с Гэндальфом. — Кто же такой Гэндальф на самом деле? Когда и зачем явился он в этот мир и когда его покинет?»