— Что быть ложью?
— Две вещи она таит, как сокровища короля.
Броган провел языком по губам.
— Какие?
Лунетта чуть улыбнулась.
— Во-первых, насчет того, что Мать-Исповедница мертва.
Тобиас стукнул кулаком по столу.
— Я так и знал! Когда она это сказала, я понял, что она лжет! — Прикрыв глаза, он судорожно сглотнул и мысленно вознес благодарность Создателю. — А во-вторых?
— Она лгать, когда говорила, что Мать-Исповедница никуда не скрылась. Она знать, что Мать-Исповедница жива и улизнула на юго-запад. Все остальное, что она говорить, — правда.
К Тобиасу вернулось хорошее настроение. Он потер руки. Удача не покинула его. Он взял след.
— Ты слышишь, что я сказала, господин генерал?
— Что? А, да, я тебя слышу. Она жива и находится на юго-западе. Ты хорошо потрудилась, Лунетта. Создатель будет доволен тобой, когда я расскажу ему о твоей помощи.
— Я имею в виду, что все остальное — правда.
— О чем это ты? — нахмурился Броган. Лунетта поправила свои лохмотья.
— Она сказала, что Совет состоял из продажных тварей. Правда. Что Имперский Орден прислушивается к любой лжи, которая годится для их целей, а цель их — завоевание и господство. Правда. Что они вырвали ей ногти, чтобы заставить солгать. Правда. Что Защитники Паствы действуют, основываясь на слухах, потому что результат все равно один — свежая могила. Правда.
Броган вскочил.
— Защитники Паствы сражаются со злом! Как ты смеешь утверждать обратное, ты, стреганица!
Вздрогнув, Лунетта закусила губу.
— Я не сказала, что это быть истина, господин генерал. Я только сказала, что она так считает.
Броган поправил перевязь. Он не позволит испортить его триумф глупой подначкой!
— Она неправильно понимает, и ты это отлично знаешь. — Он погрозил Лунетте пальцем. — Я потратил больше времени, чем ты заслуживаешь, чтобы вдолбить в твою голову истинную сущность добра и зла, а ты снова за старое!
Лунетта уставилась в пол.
— Да, господин генерал, вы потратили на меня больше времени, чем я заслуживаю. Простите меня. Это быть ее слова, не мои.
Броган перестал сверлить ее взглядом и снял с пояса футляр. Поставив его на край стола, он сел и постарался выбросить из головы дерзкое поведение сестры, чтобы лучше обдумать дальнейшие шаги.
Тобиас уже собрался приказать подать ужин, но вспомнил, что остался еще один свидетель. Вообще-то он уже выяснил то, что хотел, и не нуждался больше в допросах... И все же стоит, пожалуй, довести дело до конца.
— Этторе, давай-ка последнего!
Лунетта отошла к дальней стене, и Броган проводил ее взглядом. Она хорошо поработала, но потом все испортила своим поведением. Он понимал, что это в ней говорит зло, недовольное тем, что она делает, его раздражало, что сестрица не пытается активнее бороться с влиянием зла. Возможно, он сам допустил ошибку, будучи слишком ласковым с ней в последнее время. Даже одарил ее «красотулечкой». Может, из-за этого она решила, что ей позволяется говорить дерзости? Как бы не так!