— И как же ты на все это смотришь?
— На что «на это»?
— На то, что случилось.
— Кто, я?
Она была в замешательстве, явно тянула с ответом.
— Знаешь, — собравшись с духом, сказала она наконец, — все-таки я не уверена, что так мог поступить именно Владик. Не подбил ли его на это Колька? Кстати, как он вел себя там, на реке?
— Как! Нормально вел, и вообще... Но при чем тут опять-таки Колька? Почему это надо стараться каждую дырку обязательно Колькой заткнуть?! — проговорил Петр Петрович, с усилием сдерживаясь.
— Да потому, что ты еще сам не знаешь, что это за тип! Он себя еще покажет, вот увидишь!
— А, снова ты за свое! — отмахнулся он. — Вот когда «покажет», тогда и говорить будем.
— Поздно будет тогда говорить! — крикнула Юлия Ильинична. И закончила угрожающе: — Словом, разберутся с твоим Колькой. Завтра же, в милиции!
— Значит, повестка — твоих рук дело?! — пораженный догадкой, спросил Петр Петрович. — Слушай, ну что ты наделала?!
— Только то, о чем сам просил. Сходила еще раз в милицию и заявила.
Петр Петрович был ошарашен. То, чего он больше всего опасался, жена совершила с бездумной, с птичьей какой-то легкостью. Неужели она действительно так поняла вчерашний их уговор? Или притворяется?
— Ну что ты уставился на меня? — перешла в наступление Юлия Ильинична. — Или снова будешь утверждать, что тебя не так поняли?!
Да, именно это он и хотел ей сказать, но промолчал и только похлопал глазами, совсем сбитый с толку.
— Что, так вот и будем стоять? — с вызовом глянула на него жена. Она уже повернулась и хотела уйти, но он схватил ее за руку.
— Вот что... — Петр Петрович в волнении переглотнул. — Ты сейчас же, сию же минуту отнесешь повестку обратно и скажешь, что вышло недоразумение. И никакого Кольки завтра у них не будет. Ясно тебе?
— Так вот и побегу, дожидайся!
— В таком случае я пойду туда сам.
— И этого ты не сделаешь, потому что там лежит мое письменное заявление... Да пусти же ты мою руку! Что, как клещ, вцепился? Отпусти!..
Глубоко, всей грудью вздохнув, он выпустил ее побелевшие пальцы.
— Ты сама-то хоть понимаешь, что можешь сделать с мальчишкой? А если он ни в чем не виноват?!
— Ничего, не сахарный, не размокнет.
— С Софьей хотя бы ты посоветовалась? Ее-то согласия ты спросила? Или ты позабыла, что Софья — его законная мать?
— Спросила, не беспокойся!
— Тогда вот что... Колька завтра один в милицию не пойдет. А если и пойдет, то только вместе с Владиком, — заявил Петр Петрович.
— Совсем рехнулся! При чем тут Владик?
— Это — мое последнее слово. И пожалуйста, больше не спорь.
Спать в эту ночь они легли порознь. Юлия Ильинична осталась на терраске, а Петр Петрович пристроился на раскладушке в сенях.