Вот и на этот раз. Договорились втроем выехать на одну из речек, затерявшихся в подмосковных лесах. Он плохо спал ночью, волновался, сорвался с работы до времени, боясь опоздать (Станислав сказал, повезет на своей машине), а в условленное место пришли только двое — он и Дмитрий. Станислав же с машиной как в воду канул. Не приехал — и все...
Все трое были фронтовиками, после войны учились в одном институте, дружили еще со студенческих лет. Правда, на Станислава они не особенно полагались. Был он когда-то и другом хорошим, и рыбаком неплохим, но вот обзавелся машиной, собаку породистую приобрел... Последнее время редко друзей на машине возит. Все больше собаку да собственное начальство. Зато быстро в гору пошел. Давно ли был почасовиком на заочном, а теперь вон уж метит заведовать кафедрой... Вот Дмитрий — это другое дело. Балтийский моряк. Перенес блокаду. Он-то друг настоящий. Вот только живет до сих пор не ахти: жена получает мало, сам тоже не бог весть как зарабатывает, давая студентам-иностранцам уроки русского языка. У них ребенок, а до сих пор собственного угла не имеют. Так, комнатенку снимают у какой-то безмужней тетки, торговки пивом, и платят тетке дурные деньги за эту тесную конуру...
Да, хороший он парень, Дмитрий. Одно лишь неладно придумал: притащил с собой на рыбалку сына своей квартирной хозяйки. Сам убежал с удочками куда-то, а юнца этого, Костика, ему на руки сбыл.
Толстый, раскормленный Костик сразу не глянулся Плужникову. Жил он на мамином иждивении, нигде не учился и не работал. Не зная, куда девать себя на рыбалке, чем тут заняться, то он включал на полную мощность транзистор, пугая рыбу, то принимался с треском ломать молодую ольху. А когда Владимир заметил, что на рыбалке надо вести себя тихо, Костик надулся. Надулся, набрал в руки камушков и принялся швырять их из-за спины Плужникова в реку, норовя угодить в торчавшие из воды поплавки.
...Жарким золотом догорал закат. А на востоке небо все больше темнело, одеваясь пепельной синевой, сквозь которую, дрожа, голубыми каплями просачивались робкие звезды. Смуглый воздух густел, становился недвижен, тих. Густая черемуховая поросль мешалась здесь с ивняком, с молодым ольшаником. Черемуха отцветала. Ее густой, разлитый в воздухе аромат перебивал запахи пресной воды и трав, оседал на губах, сладко кружил и дурманил голову. На другом берегу, в луговой высокой траве, неумолчно скрипел дергач. Из кустов прибрежного ивняка слышались редкие соловьиные выщелки, словно хозяин майских ночей пробовал голос. Высоко в вечереющем небе ниткой тянул за собой светлый ребристый след одинокий реактивный самолетик...