– Ну и что? – Я по-прежнему была настроена недружелюбно, потому что по известным причинам хотела остаться одна. – Амвросия ты, значит, боишься, а меня – нисколечко?
– Так вы, ежели осерчаете, ну, прибьете, у меня шкура крепкая, заживет, а куда ж я без башки?
Это он, надо понимать, так шутит.
– И что же ты от меня хочешь?
– А то! Как хотите, а я стану спать в вашей опочивальне.
– Что?! Да как ты смеешь? – В момент мне будто судорогой сковало горло, так что мое возмущение из него еле вырвалось.
– Вот здесь, на полу, у двери, как собака. Разве что кожушок постелю. Зато никто через меня до вас не доберется.
Не выдержав серьезности, я рассмеялась:
– Это называется и смех и слезы! Ну скажи, с чего ты взял, будто в этом доме кто-то собирается добираться до меня?
– А до кого? До бедной англичанки, которая в людях работает?
– Можно подумать, что я жуть как богата.
Сашка отвел глаза и сказал в сторону:
– Говорят, Кирилл деньги нашел. Те, которые Амвросий ждет.
– Амвросий! – опять рассердилась я. – Кто, в конце концов, хозяин: я или Амвросий?
– Вы, ваше сиятельство, хозяйка имения, никто не спорит, а Амвросий... Он над вашими крепостными как бы император. Мы все его так боимся, просто страсть!
Можно ли сердиться на такого человека?
– Вот что, – решила я. – Отвернись пока, я шлафрок надену, а потом делом займемся... Поворачивайся!
Я набросила халат и вытащила из-под подушки шкатулку с деньгами.
– Давай-ка иди сюда. Сядешь вот здесь, рядом, помогать мне будешь. Поделим эту кучку пополам и пересчитаем, а то мне все недосуг. И попутно поговорим, что в имении происходит.
– Содом и Гоморра происходит, – сказал Сашка, деловито принимая от меня пачку денег.
Я нисколько не боялась, что вид их заставит неровно биться сердце парня, навевая нехорошие мысли. Сашка был человеком хоть и шебутным, но кристально честным, и Амвросий всегда спокойно давал ему деньги, зная, что отчитается он за каждую копейку.
Мы сели с ним на ковер и стали пересчитывать деньги, раскладывая их по пачкам. Я насчитала чуть больше двадцати пяти сотен, Сашка – чуть меньше. Иными словами, в шкатулке находилось пять тысяч рублей!
– Амвросий порадуется! – сказал Сашка, аккуратно складывая купюры на место. – А кто их отвезет?
– Ты.
Я посмотрела в глаза крепостному, и он твердо выдержал мой взгляд.
– Больше некому. Нет здесь человека, которому я смогла бы доверять так же, как тебе. А кроме того, я бы не хотела, чтобы кто-нибудь из троих мужчин – моих гостей – уезжал из имения до той поры, пока не выяснится, кто из них задушил Хелен и почему?