Вскоре мы уже знали большинство жителей деревни. Лишь черноглазый деревенский врач редко появлялся даже среди тех, кто собирался на пляски, а учителя мы и вовсе не видели. Они не приходили вместе со всеми в церквушку патера Себастиана, а потому не участвовали и в воскресных обедах после богослужения, которые устраивались либо у монахинь, либо в доме губернатора. Нас это удивляло, потому что любой человек независимо от его веры и мировоззрения немало терял, отказывая себе в том, что можно было посмотреть и послушать, когда патер Себастиан бесхитростной проповедью открывал яркий полинезийский праздник песни. Настроение пасхальцев передавалось и нам, для них это был великий день, главное торжество недели, и даже самые ленивые, способные целыми днями сидеть на своем крыльце, все, кто только мог ходить, спешили принарядиться и торжественно шагали вверх по косогору к церкви, когда звонарь Иосиф принимался раскачивать колокол.
Но в один прекрасный день судьба все-таки свела нас с учителем. Губернатор несколько раз спрашивал нас, нельзя ли школьникам пройти вокруг острова на нашем экспедиционном судне, это будет для них такое событие. Скажем, они сойдут на берег в Анакене и позавтракают на свежем воздухе возле нашего лагеря, а пополудни продолжат путь вдоль побережья, чтобы вечером быть в деревне. Я воспринял эту мысль без особого восторга, но монахини присоединились к просьбе губернатора, и, когда патер Себастиан рассказал, что никто из ребятишек не видел по-настоящему свой родной остров с моря, я обещал, что попрошу капитана подойти к деревне. Вообще-то главная палуба отлично подходила для такого случая, высокий, наклонный фальшборт служил вполне надежным ограждением, да нас еще заверили, что здешние ребятишки плавают, как рыбы, мол, они бултыхаются в заливе уже за» долго до того, как пойдут в школу.
Ранним погожим утром мы бросили якорь у деревни Хангароа, и сто пятнадцать школьников были доставлены на борт. Они составляли одну восьмую часть всего населения острова. Сопровождали детей учитель, деревенский врач со своим помощником, помощник губернатора, три монахини, да еще семеро взрослых пасхальцев. Губернатор и патер Себастиан остались дома. На палубе царил шум и гам, дети пели и ликовали. Шла драка за место на самом носу, каждому хотелось видеть, как форштевень будет рассекать волны. Но когда якорь, гремя цепью, пошел вверх и в скалах отдались прощальные звуки сирены, ребята как-то присмирели, и в их глазах, обращенных на деревню, появился намек на печаль. Можно было подумать, что они отправляются в кругосветное путешествие, а не в однодневную экскурсию вокруг Пасхи. Правда, для них остров Пасхи и был весь мир.