Но осенью Лео был уже в Берлине, через год — в Принстоне, а еще три семестра спустя — в Индии.
Признание брака недействительным не избавило Лео от тревоги за Брайони. Он не находил себе места от беспокойства. Неужели никого не волнует, что она одна в чужой стране? Что, переезжая с места на место, все больше удаляется от дома, и если, не приведи Господь, с ней что-нибудь случится, семья окажется за тысячу миль от нее?
Неотступно думая о ней, он презирал себя за слабость, ведь Брайони нисколько не заботила его судьба. И все же, невзирая ни на что, он продолжал незримо сопровождать ее.
Каждый раз, принимая приглашение того или иного университета или научного общества, благо выбор был широк, он выбирал ту страну, куда отправилась Брайони, чтобы не пришлось пересекать океан, если вдруг понадобится прийти ей на помощь.
— Выдумали, что я в Лехе, когда согласились лететь из Гилгита на воздушном шаре? — спросила Брайони.
Лео отпил воды из кружки и кивнул. Их взгляды скрестились.
«Вы были светом моей жизни, моей луной, и, как луна владычествует над океаном, ваши капризы и причуды повелевали волнами моей души».
Возможно, эти слова были преувеличением, но никак не вымыслом.
После обеда они коротко обсудили дальнейший маршрут. Лео хотел тронуться в путь как можно скорее, уже на следующее утро, но Брайони потребовала задержаться еще на два дня. Она предупредила, что после лечения хинином Лео необходим покой, и хмуро пригрозила ужасными последствиями, если больной нарушит ее врачебные предписания.
Вручив Лео старый номер журнала «Корнхилл», захваченный им в читральском гарнизоне, где путешественники оставались на ночлег, она заявила, что чтение поможет ему скоротать остаток дня. Брайони велела больному оставаться в постели, строго запретив любые другие занятия, и сообщила, что отправляется на прогулку.
— Возьмите с собой Имрана, — потребовал он.
Брайони озадаченно нахмурилась: она успела забыть, что находится в таком месте, где женщины редко покидают свои дома и никогда не выходят на улицу без сопровождения. В округе Читрал старые традиции почитались особенно рьяно.
— Хорошо, конечно.
Подождав, пока грозный доктор скроется из виду, Лео встал, вышел из палатки и попросил кули поставить для него складной стол и стул. Он был по-прежнему одет в белую хлопковую индийскую рубаху свободного покроя и такие же штаны — этот простой костюм служил ему пижамой.
Выйдя из шатра под деревья без посторонней помощи, Лео сразу почувствовал себя немного бодрее и увереннее. Необычайно ясный, прозрачный горный воздух придавал линиям четкость, а краскам яркость. Рисовые поля казались пронзительно зелеными, жаждущими солнца и влаги. А каменные склоны были не просто нагромождением скал, но ребрами долины, защищающими узкую полоску плодородной земли от грубых и жестоких стихий.