Какое-то время дорога поднималась вверх, а после снова пошла под уклон. У Брайони мучительно ныли руки, с самого рассвета сжимавшие поводья. Вдобавок после стольких часов, проведенных в седле, бедра и поясницу сводило болью. Но она забывала об усталости всякий раз, стоило ей увидеть мужчин, одетых в белое. К счастью, на дороге попадались в основном мелкие группки в три — пять человек. Единственное крупное скопище сторонников Безумного Факира, встретившееся им на пути, сбилось к обочине дороги, что-то оживленно обсуждая.
Дорога вела всадников на юго-восток. В сумерки они въехали в широкую долину, где катила свои воды река — приток Свата. Тропа здесь, петляя между полями риса и кукурузы, сворачивала прямо на юг. Форт Чакдарра был уже недалеко, в устье притока.
Внезапно впереди, в сгущающемся серо-голубом сумраке, показался мужчина с тюрбаном на голове, верхом пересекавший долину. Он скакал им наперерез. Лео вытащил револьвер. Брайони сглотнула подступивший к горлу ком и тоже вынула из кармана пистолет.
Но, подъехав ближе, она поняла, что мужчина одет не в белую рубаху, а в военный мундир. Это был солдат-кавалерист из индийских частей, служивших под британским командованием.
Лео, успев убрать револьвер, приветствовал всадника. Все трое остановились.
— Вы из гарнизона в Малаканде? — спросил Лео.
— Из форта Чакдарра, сахиб. Одиннадцатый Бенгальский уланский полк, — ответил конник. Он говорил по-английски быстро, словно по-итальянски, и несколько монотонно, но довольно чисто и внятно. — Я делал наброски у подножия холмов, — улан махнул рукой в западном направлении. Решив, что начальство едва ли предоставило бы солдату лошадь и свободное время для развлечения, Брайони заключила, что сипай выполнял какое-то исследование местности. — Я как раз собирался вернуться в форт, когда на меня напали, — взволнованно продолжил он. — Их было не меньше сотни. Они забрали мой компас, полевой бинокль и еще одну рупию и шесть анна. Я должен немедленно предупредить всех в форту.
Брайони встревоженно посмотрела в ту сторону, куда указывал улан, но увидела лишь пустынные склоны, тающие в темно-синей дымке. На вершине горы тянулась к потемневшему небу одинокая сосна, позлащенная последними скупыми лучами заходящего солнца.
Улан ускакал прочь на своем коне, куда более свежем и быстроногом, чем лошади путешественников. На востоке в небе уже зажглись первые звезды, крошечные и редкие, словно дозорные башни в пустыне галактики.
— Боитесь? — спросил Лео.
— Безумно.
Он передал ей свою серебряную флягу. Брайони сделала щедрый глоток, почти прикончив остатки виски из особых запасов мистера Брейберна.