– Конечно, – кивнула Ольга. – Не будем. А насчет не сдаваться и драться до конца я запомню. Может, пригодится.
– Не хотелось бы… – вздохнул Элмар. – Но всяко бывает. А стихи у тебя, Ольга, очень даже неплохие. Почему никому не показываешь?
– Откуда ты знаешь? – обомлела девушка, приходя в ужас при мысли, что друзья в ее отсутствие шарили в ее квартире. – Ты читал?
– А ты мне их показывала? Зачем же такие вопросы задаешь? Мне Шеллар цитировал по памяти.
– А он-то откуда их знает? Я ведь только раз читала ему вслух…
– Так чему ж ты удивляешься? Не знаешь, какая у него память? Он их тут же запомнил.
– И теперь он их будет читать всем, кому захочет?
– Ну что ты, Шеллар не трепло какое, он только мне рассказал, чтобы узнать мое мнение. А всем остальным, кому захочешь конечно, читай их сама. Почему бы тебе в самом деле не податься в барды?
– Я подумаю, – вздохнула Ольга. – Вот дождемся весны…
Есть девы в селеньях Ортана:
С коня паладина собьют,
Дракона на месте уложат
И тролля на части порвут.
Принц-бастард Элмар. Из неопубликованного
Король вышел из зала заседаний последним, и по его виду Жак сразу понял, что дело плохо. Его величество выглядел как в тот памятный день, когда научился плакать. Похоже было, что сегодня он собрался вспомнить, как это делается, поскольку мог уже и подзабыть – за последние пять лет Жак видел слезы на глазах Шеллара только один раз – три года назад, когда мэтр честно сказал ему, что шансов выжить у Элмара практически нет.
«Значит, все-таки Ольга… – грустно подумал Жак и направился навстречу королю, чтобы услышать это из его уст. – Ах, ваше величество, видели бы, на что вы похожи… А сами все дергали нас за клипсу, что Ольга вам безразлична и ваш интерес к ней чисто познавательный… Сказать бы вам об этом, но сейчас это было бы просто жестоко…»
– Ну что? – спросил шут, подходя.
– Пойдем, – кратко ответил король, тяжело опуская руку ему на плечо. – К тебе.
– Почему ко мне? К вам же ближе.
– Кто-нибудь припрется…
– Так и пойдем пешком?
– Мафея попросим.
– Тогда так и говорите – к Мафею. А то я пешим ходом собрался. Ну что вы молчите? Скажите что-нибудь.
– Подожди, – попросил король.
Жак понял, что Шеллару просто трудно говорить, потому он и рубит краткими фразами, чтобы голос не успел сорваться.
«Ай-ай-ай, – размышлял королевский шут, – надо же, как все-таки серьезно у него это оказалось… Кто бы мог подумать… А может, еще что-то случилось? Уж не ошибся ли его величество в расчетах насчет осени и разговор уже состоялся? Да нет, не стал бы он из-за этого… Распсиховался, разозлился, гневаться научился, но плакать бы не стал, уж точно».