Больше нас не обстреливали. Комбат сказал, что фрицы просто выпустили по нам тот боезапас, который не могли увезти с собой, и драпанули. Похоже на правду — канонада существенно отдалилась и притихла, но не исчезла совсем. После обеда меня вызвал комбат.
— Принимай взвод, пока не пришлют нового лейтенанта.
— Есть, принять взвод!
Собственно, принимать особенно нечего, да и не у кого. Два орудия, шестнадцать человек личного состава, вместе со мной, возимый бэка и два комплекта ЗИПа. Все в наличии — тридцатисемимиллиметровые патроны у местного населения спросом не пользуются, как и принадлежности к орудиям. Да и мало его в округе, населения этого.
Больше всего меня беспокоил второй расчет — там из восьми человек четыре новобранца. Правда, наводчики, заряжающий и командир из ветеранов, если так можно назвать пацанов, повоевавших пару месяцев. А еще командир второго орудия сержант Илизаров… Нет, как командир орудия он вполне на своем месте, и пока служит всего лишь ретранслятором команд расчету, вреда от него не будет. Но самостоятельную задачу ему поручать нельзя — уж больно правильный и излишне горячий. Известный лозунг Эренбурга понимает слишком буквально. Выдержки может не хватить, сам погибнет и людей погубит, он именно из таких. Со временем, может, и пройдет, но пока его надо в узде держать. У Угрюмова это хорошо получалось. А у меня получится? Тем более что мы с ним в одинаковом звании.
Долго предаваться психологическим изыскам мне не пришлось, к вечеру новый марш. На этот раз он был недолгим, километров на двадцать-двадцать пять в направлении на юго-запад. Сквозь звук мотора прорывалась артиллерийская канонада, значит, до фронта километров десять, может, пятнадцать, но не больше. Не обошлось и без происшествий. Во время одной из остановок рядом с нами оказался брошенный «Опель-Блитц». Дед Мазай не утерпел, полез трофеи собирать, хотя и так было видно, что машину основательно выпотрошили задолго до нас. Однако Дед вылез оттуда с довольной рожей.
— Что нашел? — поинтересовался я.
— Вот.
Дед продемонстрировал мне круглую металлическую коробочку.
— Зачем она тебе?
— Табак хранить буду.
Дед начал ковырять коробку, пытаясь ее открыть. Когда я уже отворачивался, то мне показалось, что я услышал негромкий щелчок.
— Ты что творишь?!
Подошедший Аникушин выхватил коробочку у Мазаева и бросил ее в овраг. Грохнул взрыв. Тут же примчался комбат, как будто специально где-то рядом поджидал.
— Что это было?
— Граната, — пояснил Аникушин, — наступательная. Румынская. Или венгерская.
— Три наряда вне очереди! — отреагировал Александров. — А вам, товарищ сержант, выговор.