— Что, приблудный?
— Никак нет, вашбродь, нашенский, — унтер недоуменно развел руками. — Я давно заприметил, ежели с той тычки посыплет искрами, бывает, какой-никакой голубь вбок шарахнется.
— И что, уходит? — заинтересовался Долежай-Марков.
— Да нет, вашбродь, опосля возвертается.
— Ну, гляди мне… — начал было Долежай-Марков, но решив, что, в конце концов, небо над штабом — не его парафия, помчался дальше по своим комендантским делам…
* * *
В комнатке Рагузы не в пример уютнее, чем в блиндаже, и потому Думитраш, развалившись на хозяйской постели, просто блаженствует, тем более что в руке у него венецианский бокал, куда друг детских лет Мишенька не забывает старательно подливать чудную штабную мадеру.
Окопное неустройство, грязь, пальба и прочие военные прелести, отступив куда-то далеко на задний план, сменились уютной домашней атмосферой, милыми воспоминаниями о детских шалостях и родных, оставшихся где-то там, в невообразимо далеком мирном мире.
И только когда все домашние новости были выслушаны, а бутылка мадеры наполовину опорожнилась, Думитраш вспомнил о предстоящем вечере и лениво поинтересовался.
— Послушай, а девочки тут откуда?
— Все наши… Медсестры и вообще… — проверяя, сколько вина осталось, Мишенька поднял бутылку и поглядел на просвет.
— Жаль… Я думал, хозяйские… А так… Нет, не тот шарм…
— Зря ты так… — Адъютант в очередной раз наполнил бокалы и, чокнувшись с Думитрашем, рассмеялся. — Они у нас хорошие… И сестрита нет… Проверено…
— Дак куды нам… — на легком подпитии начал скоморошничать Думитраш. — С окопу и так сойдет…
— Не скажи, — прищурился адъютант. — У нас, пока ты здесь не был, появилась одна штучка… Мадемуазель Туманова… Это я скажу тебе…
— Да уж ладно… Нам все едино… — Думитраш сел на кровати. — Туманова, так Туманова…
— Да нет, тебе здесь не светит, — улыбнулся адъютант. — За ней тут двое ухлестывают. Командир зенитки, видел, дура у подъезда? И авиатор один. Так что…
С минуту Думитраш сосредоточенно разглядывал бокал, потом допил мадеру и деловито уточнил:
— А она сама к кому больше?
— Ей, как разведка доложила, больше по душе авиатор…
— Ага… Авиация…
Думитраш со вкусом потянулся, высунулся в окно глотнуть свежего воздуха и, увидев, как кружит над птичьим двором голубиная стая, с веселым вызовом заключил:
— Ну ладно, держись голубочки-аэропланчики…
Поручик плюхнулся назад на койку, уже забыв про голубей, которые, влекомые известной лишь им путеводной нитью, садятся возвращаясь на решетку только своей голубятни, припадая в первую очередь к воде и не замечая, как чья-то рука осторожно отыскивает в птичьих перьях тонкую трубочку голубиной депеши…