Мэгги могла и не отвечать. Она знала: что ни скажи, ежели Хейзел чего надумала, никто ее не остановит. А это означает, что все сотрудники агентства «Красная гора» проведут Пасху в парке, помогая искать пасхальные яйца, и в следующие две недели ей придется выслушивать бесконечные жалобы девчонок. Прятать яйца оказалось сущей морокой, но Хейзел, как всегда, была права. Получилось очень весело, а Пасхальный Заяц, вручающий главный приз, неизменно вызывал бурный восторг. Но теперь, со смертью Хейзел, Пасха ничем не отличалась от прочих обычных дней.
Хейзел всегда говорила: «Всей тьмы бездонного космоса не хватит, чтобы погасить пламя одной свечи». И вот впервые Мэгги поймала ее на том, что она ошибалась. Без Хейзел в мире вдруг стало очень темно. Мэгги вздохнула и поехала домой, к очередному разогретому ужину перед экраном и очередному длинному вечеру в ожидании дня открытых дверей в субботу.
Воскресенье, 23 ноября
Первый день открытых дверей удался. Пришли в основном соседи и друзья Далтонов — навестить дом. Им было приятно вспомнить, как в детстве они здесь гостили. Мэгги выслушала множество рассказов про Эдварда Крокера от его знакомых со стародавних времен. Он был застенчивым человеком, но многим нравился. Одна старушка покачала головой и сказала:
— Моя мать говорила, что все девушки Бирмингема лелеяли мечту стать миссис Эдвард Крокер, но этого хитрого лиса так и не заманили в ловушку. Он был таким, знаете, закоренелым холостяком. Не то чтобы девушки ему не нравились. Мама говорила, он был близким другом многих замужних женщин в городе. И конечно, абсолютно обожал свою сестру, Эдвину. Говорят, как бы он ни был занят, а каждый июнь, без исключения, Эдвард садился на пароход и плыл в Европу, чтобы провести три месяца в Лондоне у Эдвины.
В середине дня в «Гребешке» появился старик в инвалидном кресле и рассказал, что рос в доме под горой. Он помнил, что Эдвард Крокер очень любил детей. Сказал, что, когда сам он был маленьким, мистер Крокер разрешал ему с братьями и сестрами кататься на пони по всему участку и каждое Рождество присылал им прекрасные подарки.
Чем больше Мэгги слушала, тем сильнее разгоралось в ней любопытство. Когда все разошлись, она отправилась в библиотеку еще раз взглянуть на портрет Эдварда. И поняла, чего не увидела в его глазах в прошлый раз. Странная печаль — словно он страстно желал того, чего не мог получить.
«Но чего же?» — размышляла Мэгги. У него было все, о чем только может мечтать человек, — и деньги, и власть, и «Гребешок». И тем не менее он казался одиноким. Но ведь он не был единственным ребенком. У него была сестра, так о ком же, о ком он грустил? Разочарование на любовном фронте? Кто-то разбил ему сердце? Чем дольше она вглядывалась в лицо Эдварда, тем больше жалела, что нельзя с ним познакомиться.