Однако мой вынужденный гуманизм имел последствия.
Надзор среагировал на невнятное бормотание девушки неожиданно энергично: когда штурмовой отряд ворвался в сомнительную клинику, злосчастный Утер был уже мертв и подготовлен к кремации, а в очереди на «лечение» стояли еще двое черных, причем дети. Полиция повязала всех, от директора до технички, но большинство специалистов были мирными травниками, которые понятия не имели о том, что хозяйка заведения развлекается запрещенной ворожбой. Таблоиды вышли с заголовками типа «Возрождение инквизиции» и «Полицейский беспредел», впрочем, предъявлению обвинений это не помешало. Власти объявили, что клинику закроют и снесут как здание, оскверненное жертвоприношением.
– Подумать только, я ведь был там, – нетипично серьезный Четвертушка крутил в руках практически полный стакан, – и бабу эту видел.
– Хотел подлечиться? – съехидничал я.
– Типун тебе на язык! – разозлился Рон. – Тебе хорошо говорить – твои предки далеко, а мои меня каждый день пилят. Мать с этой Мелонс в подружках ходила, они там теперь клуб поддержки организуют.
– Кого? Беллы или Утера?
– Да ты не поймешь, – отмахнулся он. – Она же была… ну… типичная белая!
– Белый не синоним доброго, – назидательно заметил я.
– Знаю, – поморщился Четвертушка, – но не думал, что все так круто.
– Сними квартиру! – искренне посоветовал я. – Нет ничего лучше жизни без соседей.
Особенно когда у тебя есть возможность от них избавиться.
Утера хоронили аккурат в первый день учебного года, и ни одна, ни одна паршивая газета не написала об этом событии ни строчки! Это было возмутительно!
Мы с Шорохом негодовали в унисон, результат получался страшноватый. Не знаю, что собирался учудить он, а я пошел в университет и у всех черных магов, имена которых сумел припомнить (оказалось, их не так уж мало), напрямую спросил, в курсе ли они, что белые убили черного. И знаете что? Абсолютно все выказали к делу живейший интерес. Тогда-то я впервые услышал странное слово «искусники». Старейшие преподаватели цедили его сквозь зубы с такой ненавистью, что я готов был поверить в реальность магической войны, а к вечеру на стенах центрального здания кто-то нарисовал характерный знак кровной мести с подписью: «Нинтарк не забыт!» Интересно, где это?
Белые шушукались по углам про зачарованных знакомых, похищенных и обращенных в рабство, новички-первокурсники с круглыми от ужаса и восторга глазами расспрашивали друг друга про каких-то жрецов, а я был абсолютно не в теме. Должно быть, это было нечто, о чем принято узнавать в кругу семьи, но я-то своего отца-черного никогда не знал, а дядя (нельзя плохо о покойнике) типа не снизошел до разговоров.