— Да, — промолвил Филотсон с горечью, — жестокость — закон, господствующий в природе и в обществе, и мы при всем своем желании не можем его обойти!
— Так не забывайте о нем в следующий раз, мистер Филотсон.
— Ничего не могу обещать вам, мэм. Я очень мало знаю женщин.
Они спустились на равнину неподалеку от Элфредстона и, минуя городские окраины, подъехали к мельнице, где, по Словам Филотсона, у него было дело; здесь они остановились, и учитель, всецело поглощенный какими-то своими мыслями, сошел с двуколки и распрощался с ними.
Тем временем Сью, повеселевшая было от неожиданного успеха своей торговли на ярмарке, снова вернулась к печальным мыслям. Когда все ее "кристминстерские пирожки" были проданы, она повесила на руку пустую корзину и скатерть, которой накрывала лоток, отдала остальные вещи мальчику и направилась вместе с ним домой. Пройдя с полмили по переулку, они встретили старушку, которая несла на одной руке ребенка в распашонке, а другой вела малютку, еще неуверенно стоявшую на ногах.
Сью поцеловала детей и спросила:
— Как он себя чувствует?
— Все лучше и лучше! — радостно ответила миссис Эдлин. — Не беспокойтесь, ваш супруг поправится еще до того, как вы снова станете матерью.
Повернув за угол, они подошли к старинным, крытым темной черепицей домикам, окруженным садами и фруктовыми деревьями. В один из них они вошли, без стука подняв щеколду, и сразу оказались в общей комнате, где в кресле сидел Джуд. Обостренные черты его и без того тонкого лица и детски вопрошающий взгляд говорили о том, что он перенес тяжелую болезнь.
— Как? Неужели все продала? — спросил он, и в лице его мелькнул живой интерес.
— Все. И арки, и коньки, и окна — все.
Рассказав ему, сколько денег удалось выручить, Сью вдруг замолчала. Лишь когда они остались вдвоем, она сообщила о неожиданной встрече с Арабеллой и о ее вдовстве.
Джуд встревожился.
— Как? Она живет здесь? — спросил он.
— Нет. В Элфредстоне, — ответила Сью. Лицо Джуда по-прежнему было мрачно.
— Мне казалось, что лучше рассказать тебе все, — продолжала Сью, взволнованно целуя его.
— Конечно… Боже мой! Так, значит, Арабелла здесь, а не где-то в трущобах Лондона! Ведь от нас до Элфредстона каких-нибудь двенадцать миль! Что она там делает?
Сью рассказала ему все, что ей было известно.
— Она ударилась в набожность, — добавила она, — и разговаривает соответствующим языком.
— Знаешь, — сказал Джуд, — быть может, и к лучшему, что мы решили уехать отсюда. Сегодня мне гораздо легче, и через неделю-другую я буду достаточно здоров, чтобы пуститься в путь. Тогда миссис Эдлин сможет вернуться к себе домой, — наш дорогой, преданный друг, единственный на свете!