— Подмешанное, я его в рот не возьму! — И, к большому удивлению Джуда, она назвала три или четыре составных части, которые она распробовала в напитке, не считая солода и хмеля.
— Как много ты знаешь! — заметил он добродушно.
Тем не менее она снова взялась за пиво и выпила всю кружку, после чего они двинулись в путь. Было уже темно, и чем дальше они уходили от огней города, тем ближе старались держаться друг к другу, пока их руки не встретились. Она спрашивала себя, почему он не обнимет ее, но он этого не сделал и лишь промолвил:
— Возьми меня под руку.
Уже одно это казалось ему неслыханной дерзостью.
Она подхватила ею под руку у самого плеча. Он ощутил тепло ее тела и, переложив палку под мышку, взял ее правую руку в свою.
— Вот теперь мы совсем-совсем вместе, дорогая, правда? — сказал он.
— Да, — отозвалась она, а про себя добавила: "Тюфяк!"
"Вот каким я стал волокитой!" — подумал он.
Так они дошли до подножья нагорья и увидели перед собой проезжую дорогу, — белея во мраке, она уходила вверх. Чтобы попасть отсюда к дому Арабеллы, надо было сначала взобраться по склону, а потом спуститься в долину направо. Сделав всего несколько шагов вверх, они чуть не наткнулись на двух мужчин, бесшумно ступавших по траве.
— Ох, уж эти влюбленные… любая непогода им нипочем… Им да бездомным собакам, — проворчал один из мужчин, исчезая во мраке у подножья холма.
Арабелла хихикнула.
— Мы влюбленные? — спросил Джуд.
— Тебе виднее.
— Ну, а ты-то как думаешь?
Вместо ответа она склонила голову ему на плечо. Джуд понял намек и, обняв ее, притянул к себе и поцеловал.
Они шли теперь не под руку, а обнявшись, как ей и хотелось. В конце концов, какое это имеет значение, раз их никто не видит, говорил себе Джуд. Дойдя до середины длинного подъема, они, словно по уговору, остановились, и он опять поцеловал ее. На вершине он поцеловал ее еще раз.
— Руку можешь не отнимать, если тебе так нравится, — тихо сказала она.
Он послушался, думая о том, какая она доверчивая.
Так не спеша они приближались к ее дому. Свой, дом он покинул в половине четвертого, собираясь снова засесть за Новый завет в половине шестого. Но было уже девять, когда он, обняв Арабеллу последний раз, отпустил ее у порога отцовского дома.
Она попросила его зайти хотя бы на минуту, иначе могут подумать, будто она гуляла одна в такой темноте. Он согласился и вошел следом за ней. Как только дверь отворилась, он увидел, что, кроме ее родителей, в комнате сидят еще несколько соседей. Все приветствовали их так, словно поздравляли, всерьез принимая его за жениха Арабеллы.