— Эндрю! — ахнула она. — Ты дома! Я только что молилась…
Раванель пронесся мимо, жестом пригласил Кассиуса внутрь и хлопнул дверью что есть силы.
— Где этот чертов привратник? Вечно я должен стучать!
Губы Шарлотты дрогнули в улыбке.
— Никак не думала, что ты приедешь… О боже, как я рада… — Бросившись к нему в объятия, она жадно прильнула к его губам. Потом чуть отстранилась, чтобы полюбоваться, — Ты дома, любимый? Ты правда вернулся?
В холле царил полумрак, столы и стулья стояли в чехлах. Подвески незажженной люстры над головой поблескивали, словно сосульки.
— Мы с Джулиет не топим больше переднюю, — объяснила Шарлотта. — Живем в общей комнате.
— Но слуги…
— Что ты, Эндрю, все ушли. Джолли, Бен и Марта сбежали. Как только негры доходят до рубежей янки, те их освобождают.
Она посмотрела на Кассиуса.
— А ты не будешь убегать, правда?
— Нет-нет, мисса. Я хороший ниггер.
Эндрю отослал его.
— Джулиет будет рада тебя видеть, — сказала Шарлотта. — Она ушла на рынок. Еда еще есть, хотя все ужасно дорого.
Окна в общей комнате выходили в зимний сад. Раньше здесь дети делали уроки, а женщины могли, распустив корсет, выпить чашечку чая.
Теперь в комнате лежали тюфяки Шарлотты и Джулиет вплотную к плите с четырьмя конфорками, а у окна расположился стол, служа буфетом, — на нем стояли эмалированные жестянки для хранения продуктов, расставленные по величине от самой большой до самой маленькой, и пяти галонный бочонок рядом с портлендскими часами из кабинета бабушки Фишер.
Шарлотта подбросила поленьев в печку.
— Сейчас выпьем чайку, Эндрю. Если хочешь… если только хочешь, у нас много вина и бренди. Мы с Джулиет даже не притрагивались к запасам в винном погребе бабушки.
— Лучше чаю.
Шарлотта не сводила глаз с мужа, будто с какого-то недосягаемого сокровища. Она налила воду в чайник из бочонка, болтая без умолку:
— Мы каждое утро берем воду у водовоза, поэтому вода у нас есть всегда. По очереди с Джулиет носим. Ах, Эндрю, я так рада, что ты дома!
Над печной решеткой вился дымок.
— Шарлотта, милая Шарлотта… Я должен тебе кое-что сказать…
— Да, дорогой? — Шарлотта пролила воду на плиту. Вода зашипела, запузырилась, повалил дым, — О боже, что я наделала?
Эндрю быстро открыл заслонку.
— Боюсь, огонь потух.
Кашляя, Шарлотта распахнула окна, чтобы выпустить дым.
— Ах, Эндрю, прости, я ни на что не гожусь. Я самая неловкая хозяйка в мире. Ведь леди никогда не учили разводить огонь, готовить ужин, стелить постель. Прости, я такая беспомощная!
Эндрю, взяв чайник у нее из рук, поставил его на остывшую плиту.
— Сядь, Шарлотта. Посиди хоть минутку, прошу тебя.