Бок о бок поезда катились к огромному кирпичному зданию вокзала, открытому с одного конца, и под звон паровозных колоколов и визг тормозов въехали внутрь. Солнечный свет исчез, и несгоревшие угольки дробно застучали по крышам вагонов.
— Вот и приехали, парень. — Капрал поднял свой рюкзак, — Самый шумный город Конфедерации. В Атланте ты найдешь все, что пожелаешь! — Он подмигнул. — Даже то, от чего тебе лучше держаться подальше.
По другую сторону грязной платформы из санитарного поезда выгружали солдат, раненных в битве при Фредериксберге[23]. Одних поддерживали, помогая идти, другие ковыляли на костылях. Тяжелораненых несли на носилках негры-санитары.
За скоплением санитарных повозок в конце платформы виднелась Пичтри-стрит, запруженная экипажами. Злые извозчики и всадники заступали на тротуары, и вслед им неслись проклятия пешеходов.
Тэз преградил путь хорошо одетому горожанину.
— Сэр, не могли бы вы указать, в какой стороне находится заведение Красотки Уотлинг?
Джентльмен смерил Тэза взглядом с ног до головы:
— И не собираюсь. По виду ты скромный юноша, у которого никаких дел в «Красной Шапочке» быть не может.
— А вы часто там бываете? — бойко спросил Тэз.
— Дерзкий щенок!
Атланта оказалась еще неприветливее, чем Новый Орлеан. Тэз прямо чувствовал ее холодное дыхание.
Солдат, к которому обратился Тэз, помог чуть больше:
— Парень, просто иди по Декатур-стрит. Как она станет оживленней, значит, ты у цели.
Каменные тротуары вдоль разъезженных дорог уступили место дощатым настилам, а после них по обочинам потянулись просто тропинки. Газовые фонари кончились в деловом районе. Через затянутое тучами небо пробивался рассеянный свет, хотя не видно было ни луны, ни звезд.
Минут через двадцать Тэйзвелл подошел к скоплению салунов, дешевых публичных домов, где бренчали пианолы, раздавались пьяные крики и пронзительный смех.
— Простите, сэр. Где здесь «Красная Шапочка»?
Солдат был слишком пьян, чтобы отвечать. Поводя пальцем вверх и вниз по улице, он наконец ткнул в двухэтажное каркасное здание со спущенными шторами и скромным красным фонариком в окне гостиной. Этот дом знавал лучшие времена и маячил над захудалыми строениями, как недовольная тетушка. За оградой из колышков открывался аккуратный дворик с подрезанными на зиму розовыми кустами. Негр в плохо сшитом черном костюме курил на крыльце сигару. Бледный шрам пересекал все его лицо от подбородка до лба.
— Эй, мальчик, — проворчал он, — нечего тебе тут болтаться. Ступай прочь!
Тэз поставил сумку на землю и растер онемевшую руку.
— Авраам Линкольн освободил негров. Почему бы вам не уйти отсюда?