— Ну, что ты нервничаешь? Как — нибудь выкрутимся!
— Ну да, выкрутится он! Может с пенсии твоей матери?
— Лена, скажи, что ты хочешь вообще, а? Ты так говоришь, будто у меня в заначке деньги лежат, а я такой, сякой, нехороший, отдавать их семье не собираюсь!
— Леня! — жена проникновенно заглянула ему в глаза.
— Что?
— У тебя дочь замужем за состоятельным человеком.
— Ты, что? Лена! Ты намекаешь, чтобы я обратился за помощью к Кате?
— Намекаю.
— Да, ты с ума сошла! Сначала я, как последняя скотина, оставляю ее жить с матерью, а потом, спустя столько лет, имею совесть обратиться к ней за помощью?
— Но ведь ты же ей помогал!
— Помогал? Лена, опомнись! Она моя дочь! Да ты только представь, что было, если б я также помогал, например, одному из наших с тобой сыновей? Разве так я должен был ей помогать? Да ты знаешь, как мучила меня совесть от этой, так называемой, помощи?
— Но…
— Никаких но! К Катюше я обращаться не буду! Я права такого не имею, поняла!
— А Сережа? Кто будет думать о нем?
— Я!
— Как, интересно?
— Очень просто! Сначала устроим его, а потом будет видно.
— Потом будет видно? Леня, о чем ты? Что будет видно потом?
— Успокойся, Лена, я думаю, что все как-нибудь срастется.
— Срастется! — Елена Николаевна безнадежно махнула рукой.
Ты хочешь обречь нашего мальчика на позор?
Какой позор? — не понял Леонид Викторович.
А такой! Представь себе, как он будет выглядеть среди своих однокурсников в такой одежде, например? К тому же, вечно не имеющий денег, и потому сидящий дома с твоей престарелой матерью, вместо того, чтобы сходить с друзьями или даже с девушкой хотя бы в кино?
— Ничего, все это вполне переживаемо! Не смертельно, во всяком случае!
— Не смертельно? А если он комплекс себе наживет?
— Какой комплекс, что ты городишь?
— Комплекс неполноценности.
— Ленка, ну ты и дура! Глянь, какой он у нас симпатичный мужик! Да к нему никакой комплекс не пристанет!
— Много ты в этом понимаешь! — вздохнула жена.
Леонид Викторович с нежностью взглянул на удрученную супругу, и, обняв ее, глубоко вздохнул.
— Ничего не бери в голову, я же сказал, придумаю что-нибудь.
Елена Николаевна подняла голову и заглянула ему в глаза. И вдруг, впервые за много лет увидела в них решимость, бесповоротную, окончательную, не оставляющую сомнению даже самой маленькой доли своей!
— Похоже, он и впрямь что-то придумает, только вот что?