– Все-таки я считаю, что вы железные люди, – вздохнул он.
– Почему? – удивился Тарасов, краем глаза наблюдая за суетящимся денщиком.
– Вы забыли обо всем на свете, готовились к неизбежной и, надо сказать, бесполезной смерти и все-таки воевали. И как воевали!
Тарасову это польстило. Признание заслуг – пусть и врагом, а может быть, тем более врагом? – всегда приятно. Но он не показал вида.
– Почему же мы готовились к смерти… Вовсе нет. Вы не правы, господин обер-лейтенант. Мы готовились к победе. И о жизни мы не забывали. Нельзя идти на войну, забыв обо всем на свете.
– Не совсем вас понимаю…
– Все очень просто. Например, во время выполнения бригадой боевого задания мы сыграли свадьбу.
– Что??? – Фон Вальдерзее аж привстал.
– А что? – удивился Тарасов.
– Свадьбу? Это как? Кого? С кем? – В сознании немца не укладывалось то, что на войне можно играть свадьбы. И еще не укладывалось, что Тарасов так спокойно об этом говорит.
– А что такого-то? Жизнь, она и на войне – жизнь! А женился у нас один лейтенант на переводчице второго батальона.
– С вами что, женщины были?
– Девушки, господин обер-лейтенант. Девушки… Десантницы…
* * *
– Товарищ подполковник, а, товарищ подполковник! – Тарасова старательно тряс за плечо адъютант.
– Немцы? – подскочил Тарасов.
– Да не! – отшатнулся младший лейтенант Михайлов. Его и так-то качало на ветру – тощего, черного, грязного, – а тут еще и испугался звериного оскала комбрига.
– Штаб? Связь? Что случилось? Самолеты?
– Товарищ подполковник… Тут до вас Кузнечик… В смысле, лейтенант Олешко… С невестой…
– Даниил… Ты об пень брякнулся? Какая в едрену матерь невеста? – Тарасов старательно протер покрасневшие со сна глаза.
– Ну, товарищ подполковник… Я-то тут при чем… – виновато извиняясь, шагнул назад адъютант. – Они сами…
– Ни черта не понимаю… – Тарасов встал с лежанки под разлапистой елью. Встал с трудом… Сон в промозглой жиже не способствовал нормальному отдыху. Даже и не встал… Выполз…
Перед ним стоял в изгвазданном – когда-то белом – полушубке бывший командир взвода, а сейчас уже и роты, лейтенант Дмитрий Олешко.
Кузнечиком его прозвали за невероятную схожесть… Тощий, длиннорукий, большеногий и большеглазый. По снегу идет и ноги так высоко-высоко поднимает! Как кузнечик, право слово… И все время шмыгающий носом.
Кличка прижилась. Даже в штабе на совещаниях порой прорывалось…
Из-за плеча лейтенанта выглядывала девчонка.
Тарасов нагнулся. Взял горсть чернеющего снега. Протер им с силой лицо. Распрямился. Утерся рукавом кожанки. Только после этого разглядел, что за Кузнечиком осторожно прячется переводчица, техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль. Маленького ростика, с грязными, неровно обкусанными ногтями. Серенькая такая мышка с сияющими глазами. Влюбленными глазами. Влюбленными на войне…