За ужином разговор зашел о том, каким был раньше этот дом и как его можно перестроить.
Ужин завершился, а Мэтт по-прежнему сидел за импровизированным столом, выжидательно поглядывая на Бейли. Она прижала кончики пальцев к своим вискам.
— Читаю твои мысли, — объявила она. — Да-да, я отчетливо вижу их. Ты думаешь… надеюсь, я не ошиблась? О десерте. «А где десерт?» — Она открыла глаза. — Как мои успехи?
— Выше всех похвал. — Он улыбнулся, но лицо осталось выжидательным.
— Десерт в кухне. В пакетах и коробках с этикетками «Корица», «Мускатный орех» и «Коричневый сахар».
Мэтт ответил ей взглядом, в котором не было ни тени усмешки.
— Дашь вылизать миску?
Бейли рассмеялась и встала.
— Займись посудой, а я пока приготовлю тебе овсяный кекс, лучше которого ты в жизни не пробовал.
— Овсяный? — с сомнением переспросил Мэтт. — Думаешь, мне понравится?
— Если он полит домашним мороженым — еще как понравится! — пообещала она, открывая дверь.
— Домашним?.. — Мэтт принялся собирать посуду.
Спустя сорок минут ему досталась большая миска с теплым, только что из духовки, овсяным кексом, распространяющим аромат специй и жасмина, политым нежным сливочным мороженым. После первых же трех ложек Мэтт притворился, будто падает в обморок от счастья, а Бейли схватила его за руку, чтобы поддержать.
В подступающих сумерках они неспешно прогуливались по мощеным дорожкам сада, обсуждая предстоящую в нем работу.
Все происходящее этим вечером в каком-то смысле носило нейтральный характер и в то же время ощущалось как нечто глубоко личное. Дружный смех и доверительная беседа о «наших планах» и «наших неотложных делах» воспринимались интимнее, чем даже самое откровенное обсуждение секса. Бейли думалось, что такую атмосферу не создал бы даже перегруженный жеманством и двусмысленностями диалог из тех, что кинорежиссеры и скверные писатели вставляют в свои шедевры, считая непреодолимо соблазнительными.
Когда Бейли наконец сообщила, что идет спать, возникла минутная неловкость, но Мэтт тоже зевнул и признался, что и он устал.
Он оберегает меня, думала Бейли несколько минут спустя, переодеваясь в ночную рубашку и забираясь под одеяло.
Но сон не шел к ней. Почему-то упорно вспоминалась их с Джимми первая поездка в Южную Италию, когда они впервые увидели древние стены города Бадолато. Чем дольше она думала о Джимми, тем беспокойнее становилась. Проворочавшись без толку пару часов, Бейли поднялась, оделась, на цыпочках прошла в кухню, достала из ящика стола фонарик и выбралась из дома.
Когда небо уже начало светлеть с приближением утра, Бейли вскинула голову и ничуть не удивилась, увидев стоящего над ней босого Мэтта в джинсах и футболке. На его лице была написана озабоченность. Стоя на четвереньках, Бейли пропалывала клубничную грядку, только выдергивала молодые кустики клубники чаще, чем сорняки. Лишь теперь Бейли заметила, что ее лицо залито слезами.