Весь день и последовавшую за ним ночь казакам пришлось трудиться или присматривать за трудом подневольных. Мало награбить невиданно богатую добычу, нужно было ещё утащить её домой, сохранив голову на плечах. Поход яицких казаков в Среднюю Азию, закончившийся почти полным их уничтожением, давал прекрасный пример, как не надо грабить.
Между тем к вечеру немалая часть бухты стала простреливаться из ружей, янычарок и османского варианта затинных пищалей. Можно было не сомневаться, что на следующий день к обстрелу присоединятся перетащенные из других мест пушки. Муса-паша делал всё от него зависящее, чтобы побыстрее изгнать врагов из доверенного ему города. Огромные потери его не смущали. Погибнуть в битве с неверными — счастье для воина ислама.
Зажигательные ракеты, привезённые в этот раз, возможно, и были бы малоэффективны против небольших целей, но для преимущественно деревянных кварталов бедноты они проявили себя как страшное оружие. Летя со страшным воем и визгом, пугая жителей огненными хвостами, бросающимися в глаза в сумерки и ночью, загорающиеся неугасимым пламенем, они не могли не вызвать паники среди мирного населения. И вызвали. Люди, все, кто мог в основной части города, побежали от этого ужаса. Часто, куда глаза глядят, то есть в районы сплошного задымления от пожаров, зажжённых ранее. Где и гибли, не столько от огня, сколько от дыма. Нередко толпы сталкивались между собой, тогда смерть собирала особенно богатый урожай. Задние продолжали напирать, передним некуда было бежать, они задыхались, но не падали. Некуда было падать. Жуткие вещи творились у ворот, в которые пыталось протиснуться больше стамбульцев, чем они могли пропустить. Малочисленные стражники — большая их часть ушла воевать с налётчиками — навести порядок не могли, а случалось, и гибли, задавленные толпами перепуганных горожан.
Одна из обстреливавших город каторг вдруг загорелась сама, огонь перекинулся на несколько ещё не выпущенных ракет. Погасить её ракетчики не успели: громко и красочно она взорвалась, оставив на воде горящие обломки. Большая часть бывшей в тот момент на ней команды погибла. К счастью, половина прибывших на ней уже осваивала новое судно, поэтому число сгинувших при этом лишь немного превысило сотню. Нельзя сказать, что такого случая не опасались, ракетные каторги стояли в отдалении друг от друга и в стороне от других кораблей.
В этот же день несколько полупустых галер пристало к посёлкам лоцманов, водивших суда по Босфору. Их жителей насильно загнали на суда. Женщин, детей, стариков — всех. Позже их рассадили по другим судам, а мужчинам, ради которых это и сделали, предложили вывести казацкую флотилию в Чёрное море, если они хотят, чтобы их семьи не погибли. Что думали лоцманы, нетрудно было догадаться, но практика аманатов (заложников) в данном случае была единственной надеждой на благополучный уход из капкана, в который вот-вот мог превратиться разграбленный и полусожжённый Стамбул. К городу стягивались не только ополчения тимариотов из окрестностей, почему-то не пошедшие в поход с Мурадом. На помощь спешили две армии, из Анатолии оджак, из Румелии — армия румелийского бейлербея.