Пуаро заночевал на яхте. Заночевал? Можно ли так сказать, если ложишься спать в шестом часу? Как почетный гость, Пуаро получил каюту с ванной. Помывшись, он устроился на просторной кушетке и, довольный собой, отошел ко сну.
Проснувшись рано, явился в салон. Завтракал почти в одиночестве. Обслуживание и еда, надо сказать, были удивительно хороши. Пуаро позволил себе отвлечься от трапезы лишь тогда, когда перешел к нежному оливковому сыру.
Народ потихоньку подтягивался. Кто-то ночевал на яхте и успел проголодаться, кто-то провел остаток ночи в городе и сейчас лишь готовился к сладкому утреннему сну. Близился полдень. Несколько человек обсуждали особенности московской ночной жизни. Пуаро услышал немало интересного о привычках здешней богемы. Шепотом поговаривали и о подруге Абрама Зона, кстати или некстати застрявшей в каком-то клубе, о стоимости каши, которую она обычно употребляет на завтрак, и о шерстяных носках ручной работы Ямомото, которые она надевает, ложась спать.
Внезапно в салон вошел высокий мужчина. Остановившись у столика Пуаро, он нагнулся и произнес:
– Разрешите обратиться, мсье.
– Слушаю вас.
– Герр Шварцвальд просит засвидетельствовать свое почтение и спросить, не будете ли вы столь любезны на несколько минут зайти к нему.
– Герр Шварцвальд? – изобразил изумление Пуаро.
– Да, начальник охраны герра Зона…
– Неужели, – Пуаро встал, принес извинения собеседникам и направился вслед за высоким мужчиной.
Они вошли в просторное помещение. В центре, за столом восседал Шварцвальд. Он изменился. Слегка растолстел и сильно полысел, но взамен утраченных волос приобрел лоск, говорящий о высоком достатке.
– Входите, Пуаро. Вы нам очень нужны, – на лице Шварцвальда читалось смятение. Несомненно, произошло нечто чрезвычайное.
– Что случилось? – спросил Пуаро.
– Абрам Зон мертв, – в спокойном голосе Шварцвальда сквозило отчаяние. – Мне крышка, Пуаро.
– Не драматизируйте. Что конкретно случилось?
– Убийство.
– Вы уверены?
– Еще бы.
– Полиция здесь?
– Скоро будет.
– Когда произошла смерть?
– Яхтенный врач считает, что около пяти утра. По-моему, в подобных случаях трудно сказать точно, так что со всей определенностью могу лишь утверждать, что между четырьмя и шестью.
– Когда его последний раз видели живым?
– Известно, что около двух он разговаривал с капитаном, а затем удалился к себе.
– Вы уверены, что это не самоубийство?
Шварцвальд язвительно усмехнулся.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе смертельный удар вилкой в горло?
Шварцвальд взглянул на Пуаро – у того, казалось, глаза вылезли на лоб.