– Вот и славно. – Он переступил с ноги на ногу. – Ты покуда осваивайся тут, а завтра – на кухню. Подъем в пять утра.
Парень еще немного постоял, ожидая вопроса. Но Капа молчала.
– Разбудить? – нерешительно спросил он.
– Не надо, – ответила Капа. – Сама встану. – И добавила потом: – Я привычная…
* * *
Клавдея стояла за буфетом до последнего. Жаль было терять такое сытное место. Ежели, конечно, занимать его с умом и не наглеть. До нее вот была буфетчицей некая Наталия. Так та и в кассу могла залезть, и продуктами не гнушалась, брала, что глянется. Вот и поплатилась: выгнал ее в шею Генкин дядя. Да еще с такой бумагой, что опосля ее никуда и не приняли. Тыкалась она туда, тыкалась сюда, – везде ей от ворот поворот. Ну кому, скажите на милость, надобны воровки? Да еще в том уличенные, то есть пойманные за руку. Так что кончила свои дни эта Наталия в каком-то приюте для неизлечимых венерических больных. Потому как, помимо того, что стала дешевой блудницей, так еще и попивать начала крепко. Где же водка – там жди большие неприятности, а то и беды-напасти. Вот и дождалась: подцепила сифилическую заразу, внимания не обращала, а когда начинало болеть, – заливала тревогу водкой. Болезнь развивалась и достигла последней, плохо поддающейся излечению стадии. У Наталии вскорости провалился нос, стали хрупкими кости, и кончила она свои дни в постели, не могущая ни подняться по неотложной нужде, ни сказать последнее слово.
Клавдея же, наоборот, не своевольничала, не наглела и всегда неукоснительно блюла несколько правил: в хозяйскую кассу не лезть, продукты из ледника не таскать, а желаемый навар делать на постояльцах гостиницы и на клиентах буфетной. К примеру, можно не долить пива; вместо полуфунта мяса подать кусок в четырнадцать, а то и в двенадцать лотов в зависимости от клиента. Ну, уварилось мясо… Ужарилось… Усохло, на худой конец!
Однако ежели можно приказать собаке, ребенку и даже мужу (такое на Руси изредка, но встречается), то времени не прикажешь. Пришло время рожать, а стало быть, и оставлять буфетную. К тому времени прослужившая в посудомойках Капа, она же Ксения или Ксюха, как звал ее Генка, зарекомендовала себя перед держателем «отеля» только с наилучшей стороны. И хоть на роль буфетчика претендовал еще какой-то дальний сродственник супруги Генкиного дяди, на место Клавдеи была взята именно Ксюха. Потому как сродственник, по слухам, изрядно выпивал и рассчитывал на приличное (по-родственному) жалованье, а Ксюха спиртного в рот не брала и, естественно, была согласна на любую сумму. Хозяин положил ей семь рублей в месяц, оставил бесплатный стол и проживание, после чего обе стороны занялись всяк свои делом, оставшись вполне довольные друг другом.