– Саша, скажи ты ему, – взмолился Барышев.
Саша в ответ многозначительно покрутила пальцем у виска:
– Умом тронулся. Пусть делает, что хочет. Я устала с ним бороться.
– Ну, вы даете, Леонидовы! Ладно, пусть мерзнет в холле, если охота.
– А мы ему бутылку водки оставим, – засмеялся кто-то из молодежи.
– Погреем! – подначили девушки.
– Может, и мне тогда остаться? – спросил кто-то из мужиков.
– Цыц всем! – прикрикнул Алексей. – Все остаются на местах. Бдить буду я один, остальные бойтесь и спите, где спали.
– А если я в разных местах ночевал? – выступил кто-то.
– Иди туда, где больше понравилось.
– Давай, мы тебя разделим? – тут же накинулись на парня разгоряченные девчонки.
– На самую значимую часть устроим аукцион!
– Ха-ха-ха!
Закончив состязание в остроумии, народ начал потихонечку расходиться по номерам. Захлопали двери.
Вскоре Алексей остался один. Последний из уходивших щелкнул выключателем. Свет остался только в коридоре. Да луна выглянула из-за туч, словно обрадовалась возможности поработать электрической лампочкой. В холле, и впрямь, было прохладно. Из многочисленных щелей дуло, и он плотнее завернулся в одеяло. Лежал на диване и прислушивался к шагам. Он не надеялся, что убийцу потянет на место преступления. Но страх не даст ему спать. Страх погонит в холл, к человеку, который, единственный, угрожает его положению. Выяснить намерения. Ибо ожидание мучительнее всего. Нет, не упустит убийца такую возможность. Может, попытается разжалобить или, напротив, запугать. Поэтому Алексей внимательно прислушивался: не заскрипит ли дверь?
В любом случае: больше здесь трупов не будет. До утра надо как-то продержаться. Потом мелькнула мысль: а если будет труп? Например, на диване. Например, его. Тьфу, тьфу, тьфу! Не сумасшедший же он! То есть, убийца. Который обязательно придет.
Примерно так думал Алексей Леонидов, лежа на диване в холле. И в своих расчетах он не ошибся. Скрипнула дверь.
Итак, последний акт драмы. Те же и?..
Алексей по звуку определил, что шаги легкие, женские. И поднял голову. Из коридора пробивалась полоса света, но лица женщины он не разглядел. Заметил только, что она вышла из номера, соседнего с ним. А значит…
Значит!
– Алексей Алексеевич, вы спите? – шепнула женщина, осторожно передвигаясь по направлению к дивану, на котором в засаде лежал Леонидов.
– Почти. Вам бы, Эльза, тоже надо прилечь. В вашем-то положении…
– Вы на меня обиделись?
– Обиделся? – Леонидов нервно засмеялся.
– Можно я присяду?
– Здесь темно и холодно.
– На мне носки и теплый свитер. Я здесь, на краешке.