В следующий момент я очутился перед хозяином дома. Мой друг Мелоун описал его лучше в своем «Затерянном мире», чем я могу это сделать, поэтому описывать его подробно я не стану. За столом красного дерева сидел очень плотный человек с черной бородой лопатой и серыми большими глазами, полуприкрытыми густыми ресницами. Огромная голова была откинута назад, а борода торчала вперед; у профессора было выражение нетерпимости, раздражения и немого вопроса: «Ну, какого черта вам надо?»
Я положил на стол свою визитную карточку.
— Ага, — сказал он, взял ее и отстранил, точно она скверно пахла. — Так. Конечно. Вы — так называемый специалист мистер Джонс. Мистер Пирлесс Джонс. Можете поблагодарить своего крестного отца, мистер Джонс, потому что это ваше диковинное имя и привлекло впервые мое внимание.
— Я пришел сюда, профессор Челленджер, для делового разговора, а не для обсуждения моего имени, — ответил я с достоинством.
— Батюшки мои, да вы очень обидчивый человек, мистер Джонс! Ваши нервы находятся в легко возбудимом состоянии. Нам следует весьма осторожно вести дела с вами, мистер Джонс. Прошу вас, садитесь и успокойтесь. Я читал вашу брошюрку о мелиорации Синайского полуострова. Вы сами ее писали?
— Разумеется, сэр. Она же подписана моим именем.
— Вот именно. Вот именно. Впрочем, это не всегда совпадает, не так ли? Однако я готов принять ваши утверждения. Брошюрка обладает кое-какими достоинствами. Среди общей скудности и ограниченности суждений иногда мелькает что-то похожее на здравую мысль. Тут и там разбросаны крупицы мысли. Вы женаты?
— Нет, сэр, не женат.
— Тогда есть шансы, что вы сумеете сохранить тайну.
— Если я обещаю что-либо сохранить в тайне, я держу слово.
— Так. Мой юный друг Мелоун, — он говорил так, точно Тэду десять лет, — хорошего мнения о вас. Он говорит, что вам можно верить. Доверие для меня весьма важно, потому что ныне я приступаю к одному из величайших опытов, — могу сказать, к величайшему эксперименту в мировой истории. Я предлагаю вам участвовать в нем.
— Буду считать за честь.
— Да, это в самом деле большая честь. Должен прибавить, что я не поделился бы своей работой ни с кем, не имей она такого гигантского размаха и не требуй такого количества хороших технических сил. Теперь, мистер Джонс, заручившись вашим обещанием сохранить полную тайну, мы подходим к самому существенному моменту. Дело в том, что Земля, на поверхности которой мы обитаем, сама по себе представляет живой организм, обладающий, как я полагаю, кровеносной системой, дыхательными путями и собственной нервной системой.