— У них есть главный или главные?
— А как же — все как положено: при епископе. Опальный Конфидус — известный еретик и вероотступник. Он у них всем заправляет.
— Надо с ним поговорить — я приказывать вырезать полтысячи народу не собираюсь.
— А куда деваться? Не со зла же такое сказал; нельзя их здесь оставлять: погань…
— Если не дурак он, то найдет, как своих подстегнуть, чтобы быстрее шевелились.
— Может, и найдет… Говорить вы будете?
— А как лучше?
— Лучше вы — тяжко с ним разговаривать.
— Завтра поеду, сегодня, как понимаю, до заката вернуться не успею.
— Нет, не успеть. Как думаете, погань, что не порубили, осталась рядом или ушла восвояси?
— Думаю, ночью она нам спать не даст — беспокоить будет.
— Это почему?
— А чтобы мы побыстрее отсюда убрались. Давай не забывай готовить струги и плоты. Все должно выглядеть так, будто мы морем уйти собираемся.
* * *
Меч мне понравился — то, что надо. И длина устраивает, и баланс, и как в руке сидит. Слушается плохо, но это дело привычки. Клинок немного странный: толщина к концу чуть увеличивается, для утяжеления, и изгиб там хитрый — для усиления режущего удара. Дрова все равно не поколешь, но умеючи можно такую рану устроить, что в городке не хватит ниток зашить.
Вот только умею я мало чего — учиться и учиться надо. Полузабытый бокс здесь не поможет — надо привыкать к острому железу.
Или побродить по кустам в поисках рояля и наяривающего на нем мастера меча, который мгновенно и совершенно бесплатно…
Эх… в книжках все так просто… А я, помахав около часа, мозоль натер между указательным и большим пальцем и рану на лопатке разбередил — ныть начала…
Но работой кузнеца остался доволен: теперь этот меч — мое основное оружие. Завтра сапожник еще ножны под него переделает из длинных и можно будет отправляться к епископу-еретику при полном параде.
Тренировался я на заднем дворе «замка» — от посторонних глаз эту площадку скрывали конюшня, сараи и длинная стена избы. Нечего простолюдинам таращиться на дилетантские потуги «сэра стража». Единственным зрителем был попугай. Он быстро понял, что мои попытки «потанцевать» могут нанести серьезный ущерб его драгоценному здоровью: уселся на край крыши и, пользуясь неприступностью позиции, периодически высказывал оттуда разные гадости, в том числе и в мой адрес.
Здесь меня и нашла Йена:
— Господин страж, Арисат просил передать, что на погребение вам пора.
Зеленый, спорхнув с крыши, приземлился на плечо, шикнул, намекая этим, что коронное место занято и тренировку пора сворачивать, надо идти на похороны, где нам, возможно, нальют чего-нибудь покрепче молока.