Еще два-три дня такого пути — и доберемся до границы, а уж там…
Под утро на нас наконец напали.
* * *
Как и в первый раз, тревогу поднял попугай.
Спал я сегодня хоть и крепко, но без скачущих лошадей и коматозного состояния, — от зловещего шипения проснулся сразу. Поднял голову с походной подушки — седла, повернулся на шум. Зеленый, устроившись на специально воткнутой для него удобной ветке, принял ахтунг-форму «взрыв на макаронной фабрике» и издавал соответствующие звуки.
Тревоги я поднимать не стал — без меня уже подняли. Предприимчивый Арисат, боясь пропустить первые предвестники приближения врага, на ночь ставил рядом со мной дозорного, приказывая ему глаз не спускать с попугая. Эта мера себя оправдала — теперь вокруг, в темноте, угадывалось движение; часто звякало металлом; вся эта специфическая возня намекала на подготовку лагеря к бою.
— Зеленый, ты, если что, лети в лес, ищи скворечник и там отсиживайся.
Птиц и без того напрасно рисковать не любит — без меня разберется, но заботу проявить ведь нетрудно.
Из темноты вырос Тук:
— Сэр страж, похоже, гости к нам идут… незваные.
— Да понял я уже.
— Арисат народ расставляет, а я при вас буду. Прикрою, если что: у меня латы, щит и секира добрая, а у вас только кольчуга и меч смешной.
Эх, горбун, знал бы ты, что подобными «смешными» клинками можно сделать. Будет у меня возможность — обзаведусь настоящим мечом, размеры вбиты в голову не хуже чертежей резонатора. Эталона метра у меня пока что нет, но пропорции-то имеются, да и приблизительно прикинуть смогу — точности до миллиметра мне не требуется. Но и с этим оружием я далеко не беспомощен. Любое железо только тогда полезно, когда к нему привык, за эти дни хоть немного с ним освоился и почти уверен, что в бою оно меня не подведет.
Хотя как знать — не проверял…
Намотал портянки, вдел ноги в сапоги, затянул шнуровку на боках. Шлем на голову, застегнуть, теперь наручи — Тук помог. Топор — в жесткую петлю на поясе, ножны с мечом — туда же, арбалет и колчан — за спину. Кольчуги на ночь не снимал: все, к бою готов (теоретически).
Защитники лагеря собирались возле линии повозок. Порядок с этим делом у них был идеальный — каждый воин без дополнительных указаний знал, возле какой телеги ему следует находиться при нападении. Женщины, дети и старики отступили в центр, окружив жестоко стреноженных лошадей, коров и мелкий скот, — между этой кучей и полосой обороны осталось пустое пространство. О назначении его я догадался самостоятельно, увидев, что дружинники, несмотря на темноту, поспешно седлают лошадей. Новолуние на носу, да и тучки наползают — темень кромешная. В таких условиях кавалерия малополезна — ей свет подавай. Легко догадаться, что при начале боя зажгут факелы и костры, а затем конница начнет носиться по периметру, оперативно нанося удары по прорвавшемуся противнику.