Если кто-то из всего вышесказанного извлечет мнение, что мы были пай-мальчиками, то будет совершенно неправ. Клан-то клан, братство братством, но все мы были очень разные, да и нельзя сбрасывать со счетов максимализм молодости. Амбиции подчас просто гудели в нас. Ну и, конечно, бывало не без конфликтов. Однажды даже случилась драка. Хотя, в общем-то, и не драка, а всего один удар в челюсть с нокаутом. За интригу — «был приговор». Жестокий, но справедливый. Кто, кого и за что — умолчу. Одного уже нет на свете, а другой давно от Валаама отошел, и биография его «ушла в песок».
А в общем-то мы на досуге основательно балбесничали. Кстати, о романах любовных. Самым непроходимым сердцеедом был Рыжий. Роста выше среднего, крепкий, мужественной внешности, с всклокоченной всегда бородой, чуть грубоватый в ухватке, на дам впечатление производил неизгладимейшее. Удивляться не стоит: он, между прочим, свободно говорил на немецком, французском и португальском, ибо учился на португальском отделении. Он женскому обществу с лету читал стихи Луиса Камоэнса на португальском и Пьера Ронсара на французском. А от жемчужнозубой улыбки его. по-моему, расплавлялись даже зеркала.
Туризм, как и восток, «дело тонкое». Всякий соприкоснувшийся с ним живет несколько в ином измерении, чем все остальные смертные. Здесь срабатывает принцип Станиславского — «публичное одиночество». Ты всегда на строжайшем самоконтроле, ни единого лишнего слова, жеста, никаких посторонних мыслей. Стоит расслабиться, как тут же произойдет какая-нибудь нелепость. За примерами ходить не надо.
Одна наша коллега усмотрела в киоске на теплоходе красивую ткань по 2 руб. 80 коп. за метр. И перед экскурсией все кумекала про себя: на юбку взять, на платье или сразу на костюм — и в уме считала, во что это ей обойдется. С этой неотвязной мыслишкой и повела группу. Результат не заставил себя ждать. Рассказывая о храме скита, мадам брякнула помимо своей воли: «Высота храма два восемьдесят за метр». После такого «ляпа» надо уезжать домой.
А бывало и почище. Мой друг детства Гена Куцеро ведет группу, приводит ее на смотровую площадку на горе Елеон и начинает вещать. Одна дамочка так уже достала его своими вопросами, что в голове у него сгусток неприязни. И вот он начинает повествование, а она в этот момент лезет к краю обрыва. (Мы всегда предупреждаем: «На скалы не лазить, к обрывам близко не подходить».) И вылетает из Гены шедевр словесного творчества: «Валаамский мона… куда ты, мать твою-перемать, лезешь? — стырь был основан…». В слово «монастырь» ему удалось вставить весьма выразительное словосочетание. Толпа в восторге. Гена в шоке. Или еще: «Товарищи туристы, пред вашим взором пейзад Ивана Ивановича Шишкина». Сообразив, что брякнул, сам давится со смеху, туристы в экстазе, рассказ дальше можно не продолжать! (Ненавязчивый вопрос: о чем думал за секунду до этого наш коллега?)