— Не замечала за тобой прежде ничего подобного. — Несмотря на свое положение тяжело больной вдовы с пониженным аппетитом, Гэй окинула критическим взглядом рыбное суфле и с тревогой осведомилась, что последует за ним. Ответ, что будет дикая утка, а после утки клубничный пирог, она встретила с облегчением и успокоилась. — Ты вовсе не слабонервная истеричка. Помню, мы были совсем детьми, когда ты спугнула одного взломщика.
— Видимо, тогда я была храбрее, — пробормотала Харриет с набитым суфле ртом.
— Да, наверно. Но, честно говоря, доктор Дрю, входящий через дверь в сад, — не такое уж необычное зрелище. Мне он показался чертовски привлекательным в вечернем костюме. Интересно, куда он отправился, — с заблестевшими глазами заметила она. — Вокруг не много людей, ради кого стоит так одеться на званый обед.
— Возможно, он обедал не у наших соседей, — ответила Харриет.
Гэй явно заинтриговало предположение сестры. Она подлила себе вина.
— Возможно, он пригласил кого-то на обед… на вечер. Такой необычный мужчина, очень видный и светский, в таком захолустье явно не в своей стихии. Давай как-нибудь пригласим его на обед.
— Считается, что ты приходишь в себя после жестокого удара, — напомнила ей Харриет. — А вдовы на ранних стадиях вдовства обычно не развлекают своих врачей. Вероятно, будет лучше, если ты немного подождешь.
Но Гэй только улыбнулась и с нетерпением ждала, пока горничная подаст блюдо с дикой уткой.
— Возвращаясь к твоему обмороку… — начала она.
— Нет, нет! — взмолилась Харриет. — Я сама его не понимаю и не горжусь, что поставила себя в дурацкое положение. — Она не знала, почему все еще скрывает от сводной сестры находку на чердаке. Во-первых, сейчас, в столовой, Харриет уже не очень верила, что на самом деле наткнулась на живописное полотно, похожее на портрет Филипа Дрю в костюме эпохи Регентства. Лучше она предпримет еще одну вылазку на чердак и убедится наверняка, прежде чем что-нибудь расскажет.
Этим вечером Гэй раскладывала пасьянс, а Харриет села за фортепиано и праздно пробежала пальцами по клавишам. На крышке фортепиано все еще стояла коробка со снотворным. Но Харриет не собиралась пользоваться пилюлями.
Ей не нужно успокаивать нервы лекарствами.
Следующий день был одним из тех погожих деньков, что обещают возвращение лета, хотя оно уже улетело на золотых крыльях, а толстый ковер листьев на дороге ясно говорил, что осень уже вступила в свои права.
Харриет взяла мольберт в сад и решила написать садовую стену. Над стеной виднелись конюшенные часы, и ей удалось ввести часы в картину… и флюгер на их верхушке, и буйство виргиний, густо увивших одну из пристроек.