— Как голова? — спросил доктор. Взгляд темных глаз скользил по дивным волосам девушки. Гэй, устремившаяся к нему через весь холл, успела как раз вовремя, чтобы услышать короткий тихий ответ сестры:
— Все в порядке, спасибо!
Гэй протянула навстречу доктору обе руки, светло улыбнулась, посмотрела в глаза, словно прекрасно понимая, что он пришел к ней в гости и сам это знает. Затем с легким удивлением спросила:
— В чем дело, что случилось с Харриет? Она жаловалась на головные боли?
— Нет. — Доктор, все еще глядя на облако волос Харриет, отвечал слегка рассеянно.
— Тогда что же?
— Ничего… ничего, — поспешно заверила сестру Харриет. — Только в твое отсутствие я стукнулась, на голове вскочила шишка, пришел доктор Дрю и залепил ее пластырем.
— О, неужели? — Гэй достаточно любила сводную сестру, чтобы не на шутку встревожиться. Но поскольку не увидела на красивой золотистой головке следа пластыря, успокоилась и, к облегчению Харриет, вместо дальнейших расспросов о шишке повела доктора в гостиную.
За обедом болтала одна Гэй, так как Филип Дрю казался немного рассеянным, а Харриет и подавно была не в настроении. Она коротко отвечала, когда с ней заговаривали, после обеда, как обычно, разливала кофе — собственно говоря, выполняла все обязанности хозяйки, пока Гэй, по-кошачьи свернувшись на своей любимой кушетке эпохи Регентства, позволяла доктору подносить зажигалку к ее сигарете, подавать чашку — в общем, обращаться с собой как со статуэткой дрезденского фарфора, несомненно привлекавшей его… хотя, возможно, и не так явно, как в прежние визиты.
Хотя Гэй пустила в ход все свои чары — а в шифоновом свободном платье и в жемчугах она выглядела как никогда соблазнительно, — доктор вспомнил, что в четверть десятого у него срочная встреча, и ушел, не глядя по сторонам, словно эта досадная забывчивость испортила ему весь вечер; после его ухода Гэй мгновенно забыла о том, что она хрупкая и все еще удрученная горем вдова, и забегала по гостиной, хмуря тонкие брови, — несмотря на тщательную подготовку, вечер, на который она так рассчитывала, закончился неудачей, если не провалом. Сообразив, что предстает перед Харриет не в самом выгодном свете, Гэй состроила гримаску и с горечью воскликнула, что все мужчины похожи в одном: почти всегда обманывают ожидания. И очевидно, Филип Дрю не исключение из этого правила.
Хотя в ее обязанности это не входило, Харриет обошла комнату, собирая кофейные чашки и вытряхивая пепельницы. Она не произнесла ни слова… но молчаливо соглашалась со сводной сестрой. Если допустить противоположное, то Филип Дрю должен был хотя бы как-то дать понять, что помнит о своем поцелуе, которому она не смогла противиться, даже если бы захотела. Но доктор вел себя так, будто ничего не произошло.