Они говорили о любимых книгах, фильмах, оставивших наибольшее впечатление, музыке. Их вкусы были диаметрально противоположны. Она любила Дебюсси. Ему нравился джаз и игра на клавикордах. Он читал философов, она предпочитала готический роман. Он не досмотрел до конца «Энни Холл», ее любимый фильм.
Он не дотронулся до нее, пока они не дошли до дверей общежития. Их разговор длился всю ночь, и солнце начало уже появляться на горизонте, когда они поднялись по наружной лестнице общежития на крышу, чтобы полюбоваться восходом.
— Я прихожу сюда всегда, когда у меня есть время.
— А ты когда-нибудь спишь?
— Мне не требуется много времени для сна.
— Тебе надо было учиться на медицинском факультете.
— Я увижу тебя опять? — Она смотрела на него, а не на восход. — Или мы настолько разные? Я пугаю тебя, или тебе со мной неинтересно?
— Я могу задать тебе тот же самый вопрос?
— Но ты не спросил меня.
Он протянул руки, и она охотно оказалась в его объятиях. Никогда прежде ее так не волновала близость мужчины. Он был уверен в себе и достаточно опытен. Ему ничего от нее не требовалось, только то, что она хотела бы ему дать. Она провела руками по его телу под распахнутым пальто, затем крепко обняла за шею. Пристально посмотрела в глаза, когда он притянул ее ближе. И в этих первых лучах восходящего солнца она уже знала, что всей жизни вдвоем не хватит, чтобы по-настоящему узнать его.
Если он когда-нибудь позволит ей это.
За мгновение до того, как их губы соединились, в ее сердце вкралась легкая тревога. Ее чувства к нему уже были слишком сильны. Она понимала, что, если он ее поцелует, пути назад уже не будет. А они были такие разные! Может быть, даже слишком.
Но все барьеры, разделявшие их, вдруг исчезли, как только она ощутила прикосновение властных губ. Поцелуй был жадным и требовательным, таким, каким — она подсознательно это чувствовала — он и должен быть. Ее тело таяло от близости Стефана, жар проникал глубоко внутрь. Она узнавала его вкус, чувства, сущность. Линдсей знала теперь, как сильно он в ней нуждается и насколько осторожным и внимательным он будет, добившись того, чего так жаждет.
Стефан посмотрел ей в глаза. Она не знала, сможет ли дальше сдерживать себя.
— Солнце уже встало.
— Да. — Она склонила голову на его плечо.
Он обнимал, но не очень крепко.
— Нам лучше остановиться сейчас, если мы вообще собираемся останавливаться на этом.
— Да.
— А мы собираемся?
Он оставлял за ней право принять решение.
— А что хочешь ты?
Его рука откинула прядь волос с ее щеки.
— Увидеть тебя снова.
Улыбнувшись, она поняла, что только эти слова и будут доказательством его чувств.