Глаза ее наполнились слезами. Она притянула Стефана к себе.
— Нет. — Она не стала добавлять, что скоро это будет действительно так. — И не лишай меня первой брачной ночи.
— Тебе следует отдохнуть.
— Я отдохну. Потом.
Он обнял ее так, что она лежала, прижавшись головой к его груди.
— А ты помнишь нашу другую первую брачную ночь?
— Помню.
— Ты был таким красивым. Хотя, конечно, не таким красивым, как теперь. Я открыла для себя много из того, к чему стремилась всю жизнь.
Стефан сомневался, до конца ли он ее понимает. Он знал, что никогда не сможет выразить свои чувства с той же легкостью, с которой это делает она. Еще он знал, что полная ясность не имеет никакого значения. Теперь Линдсей поняла самое главное. Он любил ее. Он любил ее с самого начала.
— Ты и дети — самое главное в моей жизни, — нежно сказал он, едва касаясь губами ее волос…
Она не ответила ничего. Он почувствовал кожей ее теплое дыхание и понял, что она заснула. Страх в нем вдруг возобладал над всем остальным. Он испытывал искушение растолкать ее, чтобы убедиться, что она просто спит. Вместо этого он подоткнул подушку ей под голову и пощупал пульс на шее. Пульс оказался учащенным и не таким равномерным, как хотелось бы.
— Черт побери, Линдсей, — тихо, но взволнованно сказал он.
Он даже не успел ее раздеть. Теперь он старался делать это как можно аккуратнее. Он раздумывал, позвонить ли в больницу, чтобы предупредить дежурного врача о том, что он ее сейчас привезет, или лучше дождаться утра. Конечно, она будет сопротивляться изо всех сил. Пока ей не станет совсем плохо, для нее будет лучше оставаться здесь.
— Стефан? Ложись в постель.
Ее голос звучал так, словно она находилась где-то далеко.
Он пощупал ее лоб ладонью.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я жду, когда ты разденешься.
Он снял с себя одежду, быстро скользнул под одеяло и обнял ее.
— Ты заснула.
— В мою первую брачную ночь? Этого не может быть.
— Значит, ты хорошо притворилась.
— Ты… ты просто нервничаешь из-за того, что тебе придется заняться любовью с твоей молодой женой.
Ему так хорошо было с ней. Пока ее не было, он как бы был лишен своей собственной половины. Он стал целовать ее лоб, спадающие на ухо светлые волосы, ее шею. Касаясь ее руками и губами, он вспоминал ощущение своего тела, а затем говорил себе, что в этом нет необходимости, — Линдсей снова принадлежит ему. Она никогда его больше не оставит.
Он нежно поцеловал ее. Затем еще раз, но уже не так нежно. Он чувствовал, что она ускользает от него. Она и была и не была с ним. Он мог прикасаться к ней, ощущать ее присутствие, но что-то все же изменилось. Снова подступил страх, но он отогнал его от себя. Ему не хотелось ничего бояться. Что-то подсказывало ему, что не стоит портить такое мгновение.