Лес, действительно, был угрюмым! Как там у Даля: «В березняке — только гулять и веселиться, в сосняке — Господу Богу молиться, в ельнике — пойти и удавиться…»
Тяжелые лапы столетних елей нависали над самой дорогой, превращая её в какой-то снежный тоннель. Мокрый снег, собиравшийся с самого утра, и наконец начавший валить, облеплял наши лица, стекал быстрыми струями с радиатора трактора, налипая бесформенными шапками на орудийных чехлах…Видимость вокруг резко ухудшилась.
Если бы я больше доверял своим предчувствиям! Ведь понимал же, что, как говорили у нас на Соловках уркаганы: у меня очко не железное, очко жим-жим! (Очко, это что, наверное, глаз? Нервно дергался, конечно… У меня так тоже перед боем бывало. Прим. Переводчика) (Дурачок ты, Юсси. Очко, это совсем другой орган. Прим. Редактора) Но я все списывал на свое предбоевое возбуждение…
— Ты что мечешься, Петрович? — спросил я старого воина. Было видно, что старшине тоже как-то невмочь.
— Сам не пойму, товарищ старшой… А чегой-то я возжаюсь, как девка перед первой еблей… Вот, помню, когда мы на «Ване-Коммунисте» к Пьяному Бору подходили, у меня точь в точь такие же, как сейчас, ощущения были! (1 октября 1918 года канонерская лодка красной Волжской флотилии «Ваня-Коммунист», бывший буксирный пароход, проводила разведку боем возле села Пьяный Бор на реке Кама. Предполагалось, что у белогвардейцев там в лесу находилась батарея тяжёлых орудий, а в засаде находились вооружённые пароходы. До этого суда-разведчики обстреливали берег, рассчитывая, что противник ответит, но белые молчали… Тогда канонерская лодка отважно направилась к Малиновскому мысу, вызывая огонь на себя. Белогвардейцы поверили, что к ним движутся главные силы красных и открыли артиллерийский огонь. Первым же залпом канонерская лодка была накрыта. Было уничтожено кормовое орудие, смертельно ранен трюмный машинист. Комиссар красной флотилии бывший балтийский матрос Маркин встал к одному из орудий, заменив убитого наводчика. Когда на горящем судне стали рваться снаряды, он приказал экипажу покинуть канонерку, а сам остался у пулемёта прикрывать плывущих товарищей. Спасательным командам удалось спасти 48 человек, сам комиссар погиб вместе со своим флагманским кораблем. Прим. переводчика.) (Бессмысленный русский фанатизм. Прим. Редактора.)
— А ты что же, в Гражданскую на Волге воевал? (Обратите внимание! Автор обращается к человеку старше его на «ты»! Вот оно, хваленное коммунистическое равенство! Прим. Редактора) (Офицер вне строя говорит с нижним чином. Что не так? Если бы я своего ротного фельдфебеля Отрывайнена в такой ситуации на «вы» бы назвал, то он бы мигом подумал, что меня чем-то сильно обидел. Офицер для солдата, это как отец сыну; странно, если отец будет называть сына на «вы». Прим. Переводчика).