– В совершенно такой же местности я охотился на оленей, – это было к югу от Лесной речки в Вайоминге. Склоны слишком крутые и неровные. Просто жуть! Завтра мы поплатимся за свое безрассудство.
Мама не жаловалась: Старик привел нас сюда, он нас отсюда и выведет. У нее была одна забота – как бы сапоги не натерли ноги. Уже сейчас она ощущала легкую боль, и это было единственное, что ее беспокоило.
Я продолжал распространяться о предстоящих трудностях, и мы вернулись обратно в темноте, угрюмые, сердясь на Друпи. Костер ярко пылал, раздуваемый ветром, а мы сидели у огня, наблюдали восход луны и слушали вой гиен. После нескольких стаканчиков виски будущее представилось нам уже в менее мрачном свете.
– Друпи клянется, что это хорошее место, – сказал Старик. – Правда, вел он нас не сюда, а куда-то дальше. Но он уверяет, что и здесь ничуть не хуже.
– Я люблю Друпи, – сказала Мама. – Я ему доверяю.
Друпи подошел к костру в сопровождении двоих африканцев с копьями в руках.
– Ну, в чем там дело? – спросил я. Африканцы что-то залопотали, а потом Старик сказал:
– Один из этих молодцов уверяет, что сегодня за ним гнался огромный носорог. Конечно, в такую минуту всякий носорог покажется огромным.
– Спросите у него, какой длины был рог. Африканец показал, что рог был длиной с его руку. Друпи ухмыльнулся.
– Ну ладно, ступайте, – сказал Старик.
– Где это произошло?
– Ах, где-нибудь «в той стороне», – ответил Старик. – Вы же знаете. Там, где всегда происходят подобные вещи.
– Ну и чудесно. Мы ведь тоже собираемся куда-то «в ту сторону».
– Самое главное, что Друпи не унывает, – сказал Старик. – Он, видимо, уверен в успехе. Это его затея, ему и отвечать за нее.
– Да, но лазить по горам придется нам с вами!
– Подбодрите же вашего супруга, – обратился Старик к Маме. – Он даже меня способен привести в уныние.
– Может, поговорим о том, как метко он стреляет?
– Нет, еще рано. И я вовсе не расстроен. Просто я уже бывал в подобных переделках. Ну, да ничего, нам это на пользу. А вы, батенька, поменьше бы хорохорились!
На другой день я убедился, что был совершенно неправ, когда ругал местность.
Мы позавтракали спозаранку и двинулись в путь еще до восхода солнца. На холм за деревушкой мы поднялись гуськом – впереди шел местный проводник с копьем, за ним Друпи с моим ружьем и флягой, за Друпи – я со спрингфилдом. Старик с манлихером, Мама, довольная тем, что она, как всегда, идет налегке, М'Кола с двустволкой Старика и второй флягой, а в самом хвосте – два местных жителя с копьями несли брезентовые мешки с водой и ящик с провизией. Мы решили переждать полуденную жару где-нибудь в тени, а в лагерь вернуться только поздно вечером. Приятно было взбираться на этот холм по утреннему холодку – совсем не то, что вчера на закате, когда раскаленные камни и земля еще дышали дневным зноем. Тропинка, по которой, видимо, постоянно ходил скот, прежде очень пыльная, сейчас была влажной от росы. Вокруг виднелось много гиеньих следов, а когда тропинка вывела нас на серую каменистую гряду, с которой открывался вид на глубокое ущелье, и дальше пошла по его краю, мы заметили на одной из пыльных площадок под скалой свежий след носорога.