Неожиданно он стал вспоминать то, что ему вспоминать не хотелось — один малоприятный эпизод из своей армейской биографии. В армию его призвали в конце 89 года как офицера запаса. Подобное приключилось лишь с одним его однокурсником и лишь потому, что тот повернут был на оружии и всяких воинственных выкриках. Но мирные люди вполне ловко скрывались от военкомата, несмотря на волны повесток, время от времени заливающих почтовые ящики.
А Василий не стал особо отбрыкиваться, может потому-что поднадоела «тихая» семейная жизнь и тоскливые будни мэнээса во ВНИИ холодильного машиностроения.
Вначале служба равнялась работе в спокойном учреждении, мало отличимом от гражданского, только зарплата была повыше. Но по мере того, как на эту зарплату доставалось продуктов все меньше, работа становилась все более неспокойной. Кончилось это переброской в южные края, под Моздок, в одно малопонятное инженерное подразделение. Вскоре Василий первый раз услышал как свистят пули, и понял, что свистнувшая пуля уже не опасна.
А потом настал день, когда центральная власть, закусав сама себя, рухнула. После этого прошло совсем немного времени, и Василия вызвали к командиру полка.
У того в штабе уже находилось пять человек. Трое из них были обыкновенными верзилами из разведроты. Четвертый выглядел довольно интеллигентно, вроде как военный переводчик. Пятый…
Несмотря на то, что этот офицер был всего лишь капитаном, он производил впечатление заводилы. Ни тебе косой сажени в плечах, ни других внушительных габаритов, но в каждое движение вкладывал он несколько больше силы чем надо, вроде как от переизбытка энергии. Рослый красавецполковник рядом с ним смотрелся невыразительно и блекло. Василий понял, что за капитаном стоит кто-то большой, солидный, который собственно и сколотил всю эту группу для неких своих нужд. И еще. У этого офицера были не вполне нормальные глаза. И хотя изъяснялся он спокойно, даже вежливо, по шизоватым гляделкам и той самой напружиненности, можно было догадаться, на что способен этот фрукт.
— Вася, — сказал полковник, — тебе два месяца до дембиля.
— Так точно. И желательно их прожить так, чтобы дембиль все-таки состоялся.
— Сходишь на задание, и я тебя отпускаю. — посулил полковник. И вновь прибывший капитан Лялин не забыл «утешить»:
— В конце концов, это просто интересно. Гарантирую, что вы будете вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь. Вспоминать, но не рассказывать. Договорились, старший лейтенант?
Все это звучало жутковато, и стало ясно, что понятия об интересном у капитана и Василия совершенно различны. Но старший лейтенант был настолько загипнотизирован волевым излучением товарища Лялина, что не посмел забить болт на распоряжения начальства. Василий вяло промямлил, мол, слушаюсь и повинуюсь, я — ваш, хотя звенели в ушах колокола и напоминали о том, что он опять стал клизмой в чужой заднице.