В какую-то из таких утренних поездок, когда он разминал пальцы и настраивал себя на борьбу с долбаным Яйцом, в глаза вдруг бросилась одна фигурка…
Поезд как раз остановился на станции «Национальная библиотека» и почему-то застрял. Или впереди что-то взорвалось, или откуда-то выбежали самонаводящиеся киберскорпионы, или кто-то опорожнил свой баллон с ОВ. В общем остановка затянулась минут на десять.
Двери были уже закрыты, вдоль вагонов прохаживались милиционеры в своих шлемах-горшках, помахивая электродубинками-угомонизаторами. А на платформе накапливался народ. И вдруг среди малоразличимого люда Василий приметил женщину — хотя и не девицу, но довольно свежую. Никакой тебе радужной или зеркальной волосни, ни стереоскопического маникюра, ни колготок типа «море волнуется». Обычная такая одежонка, джинсики, курточка… Но она смотрела на него. Впервые за последние десять лет девушка (не имеющая материального интереса) обратила на него внушительную часть своего внимания. Василий мучительно подумал, то ли ему уставится на спину соседа по вагону, то ли… Короче, он отозвался взглядом. А потом заулыбался, ну и молодайка тоже. В конце концов он так разошелся, что стал изображать мента, вышагивающего в своем горшке мимо вялого, как белье, народа (мент, конечно же, этого не заметил). Девушка откровенно смехотнула. Василий еще больше расшалился.
Стал корчить рожи, показывая какое личико у омоновца под забралом. Молодка до того развеселилась, что даже приставила кулачок к своему смеющемуся рту.
Василию страшно захотелось, чтобы в тоннеле метро еще что-нибудь взорвалось или пустило ядовитую вонь, а тогда двери вагона открылись бы, ну и… О нарушении заповеди «не прелюбодействуй, а то козлом станешь» он даже не думал, а вернее не мечтал. Просто хотелось постоять рядом с теплым существом противоположного пола. Но, увы, ничто больше не взорвалось и поезд двинулся по монорельсу, напрягая электрические свои силы. А девушка хоть и не провожала его неотрывным клейким взглядом, однако посмотрела напоследок как будто даже с сожалением.
И все утро на работе Василий вспоминал этот взгляд, отчего динамическое моделирование ладилось еще меньше, чем обычно. Особенно раздражал «Джинн Хоттабыч» на стене, который как будто сверлил его буравчатыми глазками профессионального подрывника. Василий даже повесил настырного старца лицом к стене (портрет на следующий день вообще исчез со своего поста.)
Однако в этот день случались моменты, когда казалось, что все уже склеивается, надо еще только утрясти трое-четверо параметров, но потом «белый шум» в считанные секунды увеличивал их количество до двадцатитридцати и поиски алгоритма начинались снова.