— Кирушка, почему так поздно? — встретила её старенькая мать, Марина Васильевна.
— Ох, мама, и ничегошеньки ты не знаешь! Думаешь, перед тобой кто? Простая учительница географии, да? Как бы не так! Перед тобой классный руководитель пятого «Б».
И Кира Петровна снова продекламировала всё те же строчки из «Сказки о царе Салтане».
— «С ними дядька Черномор», — закончила она и ткнула себя пальцем в грудь. — Прошу любить и жаловать.
Мама всплеснула руками:
— Да что ты, Кирушка? Как же ты с ними управишься?
— Сама ещё не знаю, мама.
— А ты вот что, доченька: сходи к прежнему классному руководителю, да и посоветуйся, и потолкуй, что и как… Всё-таки пригодится.
— Верно, мама, верно! Так я и сделаю, — кивнула головой Кира Петровна.
…Через день она взяла в канцелярии адрес Елены Ивановны и после занятий направилась к ней.
Елена Ивановна жила неподалёку, там же, на Красной Пресне, за Горбатым мостом, рядом с Детским парком. Это был особенный уголок Москвы. Тут старое переплеталось с новым. Рядом с высокими зданиями кое-где видны были ветхие, покосившиеся домики. Рядом с большим новым стадионом тянулся старинный мост имени Пятого года, который раньше назывался Горбатым. Он и верно что горбатый, выгнутый какой-то…
Кира Петровна, опустив голову, шла по мосту. Мысль о том, что ей надо сейчас заботиться о тридцати трёх мальчиках, не давала ей покоя. Ведь их надо всех воспитывать, следить за их поведением, знать, кто чем интересуется, какая у кого семья… Нет, нелёгкое дело поручил ей Егор Николаевич!..
Над крышами показалось солнце, везде заблестели окна, всё пронизалось солнечным золотистым сиянием. По темносинему небу медленно поплыло пухлое облако, похожее на Африку. Кира Петровна глубоко вздохнула. Приятно было видеть солнце после долгих дней ненастья.
Она миновала мост, подошла к маленькому домику, поднялась на утлое крылечко и позвонила.
За дверью, обитой чёрной клеёнкой, раздался тоненький голосок:
— Кто там?
— Киселёва здесь живёт?
Кто-то, громко сопя, долго возился с замком. Наконец дверь открылась, и маленькая девочка подняла свой маленький круглый носик:
— Вы к бабушке?
— Я к Елене Ивановне.
— Ну да, значит к бабушке.
— А она дома сейчас?
— Ну да, она дома. Она теперь всегда дома, потому что у неё ножки болят.
— А как тебя зовут, девочка?
— Асенька.
— Поди, Асенька, спроси, можно к ней?
Ася скрылась в тёмных сенях, а через минуту вприпрыжку вернулась:
— Бабушка сказала — можно. Пойдёмте… Ой, куда вы, не туда! — засмеялась она.
Асенька привела Киру Петровну в небольшую комнату, которая была вся заставлена цветами. Цветы — в горшках, в вазочках, в банках — были везде: на подоконниках, на столе, на этажерке. Комната была похожа на оранжерею. И не сразу можно было увидеть в углу низенькую широкую тахту. На ней, одетая, полулежала Елена Ивановна. Ноги её были покрыты тёмнокрасным полосатым одеялом.