– Может, хиппи и в самом деле счастливее нас.
– Прикуси язык, – предупредила я. – Или я сама тебе его прикушу.
Судя по выражению лица, Ким меня послушалась. Только смотрела она на дорожку вдоль берега. И Лекс смотрел туда же. Он вскинул руку в приветствии. По зеленому склону к нам карабкался человек.
– А он что здесь делает? – с тихой яростью спросила Ким.
– Я ему позвонил, – безмятежно ответил Лекс. – Сказал, куда мы собираемся. Он ответил, что, возможно, разыщет нас.
Человек находился уже совсем рядом. Среднего роста, худой как скелет, с резко выступающими подбородком и носом, волосы собраны в хвостик. Широкие рабочие штаны с глубокими карманами на уровне колен болтались на узких бедрах, заляпанная футболка выглядела совсем ветхой. У пояса покачивалась серебряная цепочка. Узкое лицо и близко посаженые глаза делали незнакомца почти уродом, но от него исходила мощная энергия. Один мой приятель, славящийся точными характеристиками, без колебаний сказал бы, что этот парень умеет по-настоящему грязно трахаться.
Ким молчала. Краешком глаза я видела, что она замерла. Меня разбирало любопытство; да и незнакомец вел себя настороженно, сознавая щекотливость ситуации. Только Лекс выглядел довольным. Как младенец.
– Лео! Рад тебя видеть, старик!
Я впилась взглядом в человека. Так вот он каков, знаменитый Лео. Наркоман, любитель серебряных цепочек и, возможно, грязный трахатель впридачу. Какие достоинства у него еще в запасе?
Неужели на Ким так подействовало отрицательное обаяние Лео? Тогда понятно, откуда эта холодность. От подруги веяло просто арктическим холодом – хватило бы охладить целую секцию в супермаркете. Итак, что мы имеем?
Один молодой британский художник, восторженный как двухмесячный щенок.
Один распутный наркоман.
Один морозильник в облике человека.
Я.
Интересно, что забавного готовят нам следующие несколько минут?
– Привет, ребята, – сказал наконец Лео.
Голос его, некогда, наверное, высокий и звонкий, от неумеренного курения охрип и теперь звучал надтреснуто. Под стать своему уродливому, но странно привлекательному владельцу.
– Черт, я чувствую себя карликом, когда вы все на коньках. Лекс, дружище!
Они обменялись замысловатым рукопожатием: большие пальцы отогнулись под неестественным углом, кисти вывернулись, как у цирковых уродцев. Наверняка переняли такую манеру у лос-анжелесских рэпперов-бандюг, которых беспрерывно показывают по телевизору. Скорее всего, и сами лос-анжелесские бандюги обзавелись ею через телевизор.
– Сэм, – Лекс повернулся ко мне, – это Лео.