Кира вышла из машины. Дверь с шумом захлопнулась, и солнце ударило по щекам. Девушка пошатнулась, но вскоре вновь обрела равновесие. В голове растекалось мерное шипение, будто миллиарды пузырьков вырывались из бутылки газировки.
К счастью, в одном из дворов нашелся автомобиль, ключи от которого, как и предполагала Кира, были оставлены в приборной панели.
Шоссе бесконечной змеей извивалось меж сосен. Через открытое окно автомобиля доносились закатное пение птиц на опушке, стрекот цикад. И в тенистой прохладе хвойного леса, вдали от столицы с ее пыльным, пропахшим гарью воздухом, мешанина в голове обретала стройность и порядок. Киру не покидали тревожные мысли о семье. Отце, матери, брате, которых она закрыла в подвале. Она и не сразу заметила непонятно откуда выбежавшего на дорогу парня.
Кира едва успела притормозить.
— Ты что, сдурел?! — Кира перешла на крик, но ее голос едва заметно дрожал. Она выскочила из автомобиля, словно молния. Молодой человек оставался невозмутим.
— Кира? — имя девушки в его устах прозвучало скорее как утверждение. Он был почти уверен, что перед ним предстала именно так девушка, про которую рассказывала Диана.
Услышав свое имя, Кира остолбенела.
— Разве мы знакомы? — спросила она.
— Ты еще чему-то удивляешься, — иронично подметил молодой человек в запачканной сажей футболке.
— А ты, очевидно, ничему уже не удивляешься? — съязвила Кира, нахмурившись.
Молодой человек не стал пререкаться. Вместо этого протянул руку для рукопожатия.
— Мое имя тебе известно, — констатировала факт Кира, отвечая на рукопожатие. Крепко, но не слишком. Совсем не по-женски. Артур расплылся в улыбке: Диана была права, Кира не из тех, кто сдается. Даже если все преимущество принадлежат врагу.
— Извини, переодеться не успел, — начал было Артур, поймав на себе пристальный взгляд девушки, но Кира его перебила:
— Был на площади?
— Да.
Что он там делал, для Киры было ясно как день. Девушка сочувствующе посмотрела на высокого худощавого парня, изо всех сил скрывающего свою боль под маской равновесия. Острую, разъедающую боль от потери близких.
Когда они вошли в дом, юноша заговорил:
— Это дом моих родителей.
В небольшой, но уютной гостиной повсюду висели картины. В приглушенном свете краски оживали. Казалось, колыхались золотые поля, и переливчато журчал бегущий вниз по скалам ручей. Застывшие на полотне сойки и дрозды, словно еще минуту назад заливались искристой трелью.
Кира подошла к одной из картин на противоположной стороне от входа, рядом с каминной полкой. Это было, по меньшей мере, странное произведение искусства. На полотне, причудливо извиваясь, бежала, оставляя синий след, одна непрерывная линия. Твердая рука художника вела ее уверенно, лишь кое-где, будто подрагивала. Тогда совершенный изгиб дополняли мелкие зигзаги.