Такая вот утонченная игра символами, того типа, когда сорт поданного на дипломатическом приеме вина или вежливый отказ Великой княжны от первого полонеза с послом Великой державы значат не меньше, а подчас и больше, чем публично объявленная резкая нота.
Ясно было, что и Андрей Дмитриевич, и Лев Давыдович давно и хорошо друг друга знают, однако сначала они обменялись просто твердым мужским рукопожатием, и лишь потом Новиков, чуть придерживая Троцкого под локоть, повлек его к парадной лестнице.
Я оказался оттеснен в сторону толпой встречающих, которые рвались оказаться поближе к вершителям — все это понимали — судеб двух сильнейших на сегодня европейских держав, но не пожалел об этом. Одна только сценка, случайным свидетелем которой я оказался, принесла мне, как репортеру, больше удовольствия, чем многое и многое из увиденного на этом банкете.
Справа и слева от арки главного входа стояли парные офицерские посты охраны. Тоже демонстративно одетые в царскую гвардейскую форму. Но с совсем не соответствующими имиджу автоматами «АКСУ» на парадных белых плечевых ремнях.
А среди адъютантов Троцкого мне в глаза бросился высокий лощеный красный командир с четырьмя алыми прямоугольниками в петлицах и таким же, как у Предсовнаркома, орденом. Он тоже приотстал, специально или случайно, и когда масса народа схлынула, устремившись вверх, обернулся к одному из охранников:
— Виктор, ты ли это?!
— Господи, Рома, да конечно же!
Красный полковник и белый капитан бросились друг к другу в объятия. Потом отошли к окну и, наблюдая со стороны за их оживленной, безусловно дружеской беседой, которая сопровождалась, кроме повышенной тональности голосов еще и частым прикладыванием к извлеченной «троцкистом» из кармана плоской фляжке, я в очередной раз понял, что водораздел в здешней политике проходит отнюдь не по идеологическому фронту.
И вообще эта сценка сказала мне о московской ситуации гораздо больше, чем солидные социологические исследования, если бы они здесь проводились. Конечно, в двадцатом году она вряд ли могла бы иметь место, а вообще-то кто его знает… Если бы иначе, как стала возможной вообще вся эта никем впрямую не признаваемая, но объективно вполне функционирующая красно-белая конфедерация?
…Речь Троцкого, произнесенная им за банкетным столом с бокалом шампанского в руке, была, как всегда (насколько я могу судить по газетным публикациям, поскольку ранее вождя РСФСР вживую не слышал), блестяща и по форме, и по содержанию. В двадцатиминутный спич он сумел вложить все: и анализ международных отношений, и оценку внутриполитической ситуации, заклеймил происки мирового империализма и коммунистов-догматиков, не понявших сути нэпа и скатившихся до роли жалких прихвостней европейских социал-предателей, популярно объяснил, почему добрый мир с генералом Врангелем (который тоже демократ, но слегка иного толка) гораздо лучше худой ссоры с ним же и со всеми другими бывшими врагами, которые, как показывает практика, куда лучше бывших друзей. Он даже развил эту тонкую мысль — что враг вообще во многом лучше, чем друг, потому что диалектика развития говорит о чем? Враг предать не может, а друг — почти как правило. Враг может эволюционировать только в друга (а куда же еще?), в то время как друг — только во врага (что, очевидно, хуже), и вообще всегда и везде предают только друзья…