– Мне пора, – со вздохом сообщила Сига. – Брат всегда переживает, когда я задерживаюсь. Говорит, девушке опасно ходить одной в наши дни.
– Разве ты одна? – возмутился Бррикадирури. – Два офицера – это не охрана?
Он даже воинственно коснулся кобуры с пистолетом, словно прямо сейчас собирался защищать новую знакомую от всех мыслимых и немыслимых опасностей.
– Давайте встретимся завтра. Приходите к нам в ресторан ближе к вечеру. Посидим, поговорим, потанцуем…
– Обязательно! – пылко сообщил горец.
– Если получится, – вздохнул Чачу. – Мы же на службе.
– А вон наш бригадир. – Бррикадирури кивнул на стоявшую возле одного из особняков командирскую машину.
– Дом вице-мэра, – сообщила Сига.
– Может быть.
Бригадира Лепса танкисты не жаловали. Молодой, по слухам возвысившийся во время прихода к власти Неизвестных Отцов, больше деловой, чем военный в обычном смысле слова. К тому же – пьющий и довольно высокомерный в подпитии. Конечно, почему бы офицеру не выпить в свободное от службы время? Если он знает службу. Знал ли ее бригадир, оставалось тайной. Если «да», то знание это он весьма успешно маскировал. От шпионов, не иначе; от подчиненных вроде бы незачем.
Прошли еще немного, и Сига сообщила:
– Вот здесь я живу.
Дом (средний по меркам людей чересчур состоятельных и громадный с точки зрения обычных офицеров) скрывался за садом. Аккуратным, ухоженным, с дорожкой ко главному входу в здание, и другими – к крохотному пруду, каким-то клумбам и уютной беседке. У ворот примостилась небольшая будка, из которой появился угрюмый тип. Квадратный, с головой, скорее годной к проламыванию стен, чем к мыслительной деятельности, со слегка оттопыривающейся полой куртки.
– Наконец-то! Хозяин уже беспокоится, – сообщил охранник.
На сопровождающих Сигу офицеров он посмотрел как на откровенных врагов.
– Я же говорила, – улыбнулась девушка. – Еще немного, и мог бы послать кого-нибудь на поиски. Хотя еще день. Вы приходите завтра. Я буду вас ждать.
Каждому хотелось услышать: «Тебя».
Но было их двое.
– Зря ты не пошел. Сига спрашивала о тебе. – Правда, в речи Бррикадирури слышалось совсем иное – молодец!
Горец весь светился, словно пряжка ремня при парадной форме. Наверняка даже к себе в роту еще не заходил, сразу пришел поделиться. До вечерней поверки время еще было, а увольнительную первый лейтенант наверняка брал до утра. На всякий удачный случай. Судя по времени, случай тот не наступил, и Чачу втайне обрадовался этому.
– Очень я там нужен. Спросила из вежливости. – Бат сидел на лавочке рядом с палаткой, курил да наигрывал на гитаре «Прощай, мамаша».