— Я до тебя доберусь! — пообещал он. Я не ответил.
Он рывком отворил дверь, вложив в это движение всю свою ярость, и вышел на улицу.
— Теперь вы, — сказал я Гарри Гилберту. Он был почти так же зол, как его сын, но я приметил в его глазах легкую признательность за то, что я сумел остановить Анджело, когда он, отец, оказался бессилен, — хотя, возможно, мне это только показалось.
Он вышел вслед за Анджело на дорожку, и я увидел, как они открывают дверцы машины Анджело.
— Теперь ты, — сказал я Эдди. — Возьми пистолет. За глушитель. Умеешь его разряжать?
Второй экземпляр кивнул с несчастным видом.
— Ну так разряди, — сказал я. — Только осторожненько.
Эдди взглянул на винтовку, на Анджело, который садился в машину, достал из обоймы патроны и вытряхнул их на ковер.
— Хорошо, — сказал я. — Пистолет можешь взять с собой.
Я указал дулом и дернул головой в сторону двери. Эдди из всех троих удалился наиболее охотно и наиболее поспешно.
Я смотрел из прихожей, как Анджело завел мотор и задом вылетел на мостовую. Оказавшись на улице, он нарочно долбанул мою машину, повредив заодно себе заднее крыло, и рванул по улице, словно утверждая свое посрамленное мужское достоинство.
С чувством ужасного напряжения я закрыл входную дверь и вернулся в гостиную. Подошел к Саре, оглядел резиновые ремни, которыми были связаны ее запястья, и расстегнул их.
Потом расстегнул ремни на ногах. Потом отвязал Донну.
Донна расплакалась. Сара неуклюже поднялась со стула и рухнула на более мягкий диван.
— Ты понимаешь, сколько времени мы тут просидели? — с горечью осведомилась она. — Насчет туалета можешь не спрашивать: да, они время от времени отвязывали нас, чтобы мы могли сходить в туалет.
— А поесть?
— Я тебя ненавижу! — сказала она.
— Я же серьезно спрашиваю.
— Да, и поесть тоже. Два раза. Он меня готовить заставлял.
— Это было ужасно! — воскликнула Донна, не переставая всхлипывать.
— Ужасно! Ты себе просто представить не можешь!
— Они не… — встревоженно начал я.
— Нет, — отрезала Сара. — Только издевались.
— Мерзавцы! — воскликнула Донна. — Они называли нас коровами! — Она проковыляла по ковру и плюхнулась в кресло. — У меня все тело болит!
По ее щекам струились слезы. Я вспомнил, как Анджело обозвал ее «мокрой курицей», но поспешно задавил это воспоминание.
— Послушайте, — сказал я, — я понимаю, что вам сейчас не до этого, но мне хотелось бы, чтобы вы собрали самые необходимые вещи и мы немедленно уехали отсюда.
Донна беспомощно затрясла головой.
— Зачем? — вызывающе воскликнула Сара.
— Анджело уезжал очень неохотно. Вы же сами видели. А вдруг он захочет вернуться? Когда решит, что мы утратили бдительность. А он может.