После его ухода писец попытался достать рукопись из-за сундука. Но проклятое дубовое чудовище то ли было намертво приделано к полу, то ли сволочь-столяр сделал его тяжелым, как грех отцеубийцы… не отодвинуть от стены! А ведь возиться с сундуком пришлось так, чтобы этого никто не заметил!
Сутки прошли в безуспешных попытках вернуть рукопись. За это время удалось узнать, что злополучный гонец скончался. И что высокородный Санфир решил ввести в «Летопись» именно этот вариант сказания о Двенадцати Магах.
А через сутки писец плюнул на все на свете. Сундук за два года никто от стены не отодвигал. Почему бы рукописи не полежать еще? Путеводная фраза звенела в памяти — призывно, пронзительно, властно. Зачем ему куски кожи, испачканные чернилами?
Прихватив кошелек старшего переписчика, писец отправился в путь. На каждом шагу его дразнила, звала вперед та фраза, заученная наизусть. Он засыпал с нею, он просыпался с нею, она стелила ему под ноги незримую тропу. И тропа эта оборвалась в темной пещере, куда пришлось протискиваться по скальным трещинам, едва не свернув себе шею. Да и пещерой это нельзя было назвать — просто расширился лаз в скале, а рука впотьмах нашарила на стене потеки влаги. Странной, терпкой на вкус, вяжущей рот…
* * *
— Я дальше не понимаю… — растерянно сообщил друзьям Недомерок. — Дальше Фолиант бренчит про какую-то обратную волну…
— Нет, это как раз дело понятное, — после короткого молчания объяснила Лейтиса. — Вот мне сейчас Орхидея рассказала: когда чародей впервые чувствует свой Дар, а управлять им еще не умеет… это как сесть на необъезженную лошадь. Ты чего-то хочешь — а Дар сделает все наоборот. У того дурня-писца не было учителя, объяснить было некому…
— Во-во! — обрадовался Недомерок. — Именно так. Писец прямо в пещере и уснул. А проснулся, выбрался наружу — и почувствовал, как в крови заиграла волшебная сила. Ну, и захотел враз перенестись в Тайверан. А Дар все сделал наоборот. Перенес его не через… как его, повтори… не через пространство, а через время. И не вперед, а назад. Лет на триста.
Лейтиса охнула. Шершень присвистнул.
— И еще, — продолжал Недомерок, — в памяти стерлось то, что он последние дни повторял назубок. Забыл дорогу от Тайверана к пещере — именно потому, что об этом больше всего думал!
Красавчик, приоткрыв рот, слушал Недомерка, как дети слушают бродячего сказителя.
— Бедняга не сразу понял, в какую передрягу угодил. А когда понял… ну, жить как-то надо! А историю он учил у самого Санфира. Припомнил, что король Джиликат привечал мудрых и ученых людей. Подался к нему, пробился во дворец, поразил там всех ученостью, особенно по части философии… это я его слова говорю… расхвастался, шибко умный!